Роман грешил против истины: дел, по крайней мере сегодня, было не так много. Его мысли занимала мать, точнее ее отношения с новоиспеченным кавалером.
Прошло всего-то около трех недель с момента их знакомства, а Антонина Михайловна уже примеряла свадебное платье и выбирала ресторан для проведения торжества. Список гостей, к слову, уже составила.
Проблемка имелась всего одна и заключалась в том, что жених вообще ни сном ни духом не ведал о том, что он жених.
Роман как мог пытался вразумить родительницу, но ничего не получалось, потому что Антонина Михайловна повторяла как заведенная: «Он тот самый, Ромочка! Я взглянула в его синие очи, и сердечко мое затрепетало! Я с ним пою и летаю, он мой ангел, посланный за все мои страдания!»
В чем заключались маменькины страдания, сын решительно не понимал. Куча денег на банковских счетах, путешествия, магазины, развлечения, подруги, хорошее здоровье, несмотря на почтенный возраст, — да всем бы так страдать!
К тому же он слышал эти слова от матери постоянно. Она разочаровывалась так же быстро, как очаровывалась. Правда, чаще всего мужчины поддавались ее чарам, но в этот раз чуда не произошло — то ли возраст подвел, то ли еще что-то, но жених выказывал лишь уважение, а никак не страсть и трепет.
В общем, уже три дня по вечерам Рома служил жилеткой для маменьки, которая картинно рыдала у него на плече. А так как время близилось к шести, скоро ему предстояло подставить плечо в очередной раз.
— Кхм-кхм, — делано прокашлялась секретарь. — Роман Павлович, я говорю о том, что некому взять двух новых клиенток.
— Ну раскидайте по остальным сотрудникам, первый раз, что ли? — удивился Роман. Неужели ради такого пустяка пришла?
— В том-то и дело, что раскидали. И оставшихся двух некому вручить, уже под завязку клиенток у ребят. Сами знаете, день всех влюбленных близится, у нас ажиотаж. Так что, возьмете?
Она кивнула на две одинаковые папки, что держала в руках.
Могла бы и не спрашивать — отказаться генеральный директор не мог.
Брачное агентство «Купидон» славилось своим индивидуальным подходом и собственными наработками. А еще тем, что сумели найти пару всем, кто обратился. Пока что промахов не было, и Роман хотел, чтобы так оставалось и дальше.
С девушками работали мужчины. В свое время Амурцев решил, что отрабатывать поведение и общение с мужчинами лучше всего именно на сильной половине человечества. Можно было сразу увидеть, в чем проблема, где затык, и исправить ситуацию — потренироваться на кроликах, так сказать.
Во-вторых, вместо обычного собеседования, точнее вместе с ним, сотрудники наведывались к клиенткам в гости. Потому что написать в анкете можно всё, что угодно, но быт, который складывался годами, как и обстановка, расскажут гораздо больше.
Имелись и другие отработанные методы и схемы работы. В общем и целом, агентство процветало и приносило хороший доход.
И такого, чтобы пришлось отказать клиенткам, которых уже взяли в работу, на памяти гендиректора еще не было. Поэтому он махнул рукой на стол:
— Давайте сюда свои папки.
Тамара Николаевна положила их на стол и уже пошла к выходу, как вдруг услышала за спиной:
— А где фото Плошкиной Екатерины? Что-то не вижу. Впрочем, неважно. Я смотрю, адрес знакомый, мимо проезжать буду, как раз к ней по пути и заскочу.
Конечно, можно было открыть дело Екатерины в рабочей программе и увидеть ее фотографии, но компьютер Роман уже выключил.
Он закрыл папку. Решил, что узнает всё, что нужно для работы, на месте.
«Катя. Катерина. Катюша… Какое певучее, нежное, ласковое имя. И девушка, должно быть, такая же, — думал он, пока ехал к своей клиентке. — Вряд ли с ней возникнут какие-то проблемы».
Через полчаса он уже парковал машину у нужного дома — самой обычной хрущевской пятиэтажки.
Поднялся на нужный этаж и позвонил в дверь.
Глава 7. Будни Кати Плошкиной
— Коко-о-ос! — проорала Катя во всю мощь своих легких.
Черный кот шотландской породы, который до этого вальяжно развалился на линолеуме в коридоре, встрепенулся. Повел висячими ушами.
— Ну берегись!
Тучи сгущались. Кокос сверкнул оранжевыми глазищами и сиганул под кровать в спальне, при этом забавно пробуксовав на повороте.
Он знал: в ближайшее время лучше на глаза хозяйке не показываться.
Косей Катя называла кота во время приступов нежности. Достаточно частых, к слову.
Косиком или Кокосиком — в обычные дни или когда пополняла миску вкусным кормом и приглашала поесть.
Но Кокос, точнее Коко-о-ос?.. Это означало лишь одно: хозяйка снова очень недовольна.
Что произошло на этот раз, Кокос не понимал, вроде бы ничего такого не сделал. Он в целом никогда ничего такого не делал, правда, Катя по непонятным ему причинам считала иначе.
Хозяйкины ноги оглушающее громко протопали из зала в спальню и подошли к кровати. При этом Катя что-то невнятно бубнила себе под нос.
Кот замер и сгруппировался.
И вдруг в проеме показалась Катина голова, и он предупреждающе фыркнул.
— Кокос, ну зачем ты на моем светлом платье спал, а? — покачала головой хозяйка и потрясла платьем, которое зажала в руке. — Я же вчера его пятнадцать минут гладила! Да еще и в комок его сбил!
«Ну какое же это платье, — не понимал Катиного раздражения кот. — Это же невероятно удобная лежаночка. Мягкая, нежная, приятная лапкам и даже хвосту. Мыши и те во сне ловились лучше. И вообще, раз я почтил вещь своим присутствием, значит она годная. К тому же черная шерстка любую одежку украсит. Чего так нервничать? Пусть все видят: у Кати есть кот-аристократ и чудесное платье, это подтверждающее».
Но хозяйка авторитетное мнение кота-аристократа не разделяла. Вздохнула и открыла дверцы коричневого шкафа, чтобы выбрать другой наряд.
Радовало то, что долго злиться Катя не умела в принципе. Попсихует пять минут и снова добрая и ласковая.
«Повезло мне с человеком, — думал Кокос, вылизывая свою черную шерсть уже после того, как Катя собралась и ушла на работу. — Но ей со мной всё равно больше».
***
Трамваи встали за пять кварталов до работы, и пришлось оставшееся расстояние преодолевать пешком. Как очень ответственный человек, Катя не любила опаздывать, поэтому не шла, а практически бежала.
Она влетела в офис фирмы тяжело дыша в двадцать две минуты десятого.
По закону подлости именно в этот момент из своего кабинета выплыла главный бухгалтер, Краскина Ирина Юрьевна. Стройная брюнетка сорока лет, она всегда стильно одевалась и страстно любила красный лак для ногтей. Маникюр другого цвета у Краскиной Катя за всё время работы в этой фирме и не видела.
Она вжала голову в плечи, приготовившись к очередной взбучке.
— Катюш, Алла серьезно заболела, так что пару-тройку недель ее обязанности выполнять будешь ты, — отчеканила главный бухгалтер, по-свойски похлопала Катю по плечу и гордо удалилась.
У Кати задергался глаз.
Ни тебе «здравствуй», ни «Плошкина, как там у тебя со временем, сможешь ли поработать за Аллу?», ни хотя бы «за Аллу поработаешь, но прибавка будет хорошая», ни тем более «ты отличный сотрудник, поэтому как никто заслужила повышение».
Все эти варианты непрерывной вереницей пронеслись в голове Кати, но вслух она, конечно же, ничего не сказала. Да и кому говорить? Спине начальницы?
Катя прикрыла глаза, перевела дыхание, посчитала про себя до десяти и отправилась в свой кабинет. Его она делила с еще тремя бухгалтерами и той самой Аллой, кадровиком.
Именно обязанности кадровика грозили лечь на Катины плечи. Да что там грозили — уже легли. Мнение самой Кати при этом мало кого интересовало. Как обычно.
***
Катя зашла в свою двухкомнатную квартиру, закрыла за собой входную дверь и прислонилась к ней.
— Фух, — устало выдохнула она. — Наконец-то этот день закончился…
И тут зазвонил телефон.
Катя достала его из сумки и взглянула на экран. Мамуля.