Рита поднялась и с нарочитым интересом начала рассматривать огромную тарелку с фруктами на ножках.
— А это что? — она указала на зелёный плод округлой формы с чешуйчатой поверхностью. Фрей усмехнулся. Он поймал себя на мысли, что о фруктах сейчас разговаривать намного легче, чем решиться действовать первым.
— Говорят, настоящий сладкоежка при взгляде на фрукты всегда бессознательно выберет самое сладкое, — он приблизился к ней. — Никогда не думал, что это действительно правда, но ты только что при мне на тарелке с незнакомыми фруктами выбрала два самых сладких! — он сделал паузу. — Черимойя или кремовое яблоко. По вкусу похоже на сочетание банана, маракуйи, папайи и ананаса.
— У фразы с фруктами есть продолжение, — уходя куда-то в мысли, заметила Рита и продолжила. — Также и с людьми. Из всех людей человек выбирает самого подходящего для себя, — в шатре стало напряжённо тихо. — Именно поэтому не надо мешать молодёжи выбирать себе пару, — полушёпотом произнесла она, пристально смотря на него.
Фрей не отрывал от неё глаз и воздух между ними можно было резать на куски.
— Интересно, на какой фрукт похож я? — шутя, бросил Фрей, пытаясь разрядить обстановку.
— На мой любимый, — отрезая себе (или ему?) дорогу назад, она порывисто обняла его сзади.
Фрей повернул её к себе и оставил на губах страстный, изучающий и медленный поцелуй. Тихий вздох Риты — и крепкие объятия Фрея. Они только что отрезали себе все пути для отступления.
— Это было опрометчиво, — тихий шепот.
По идее, всё было опрометчиво, с самого начала. Опрометчиво зацикливаться на мысли о Маргарите, опрометчиво было жить её болью, опрометчиво было целовать её тогда, около ресторана, опрометчиво не уйти и прекратить все это. А сейчас прохладные руки обвивают шею, и не сбежать уже… да и не хочется бежать — хочется обнять в ответ, найти ждущие его губы и просто упасть — в эту ночь, во все еще непривычные чувства, в новое, обжигающее ощущение предвкушения.
Рита целовала его мягко и настойчиво, отзываясь на каждое прикосновение. Она отступала по мере того, как Фрей наступал на неё, двигаясь к кровати. Ноги упёрлись в неё, и Рита села, не отрывая взгляда от нависшего над ней Фрея. Он улыбался.
Он гладил её по голове, пропуская через пальцы длинные волосы. Руки Риты беспорядочно блуждали по его груди, пока Фрей вдруг не понял, что они расстёгивают пуговицы его рубашки. Фрей, нервно хмыкнул и, отстранившись, снял рубашку и отбросил ее в сторону.
Купидон смотрел на неё и Рита готова была поклясться, что чувствует этот взгляд каждой клеточкой кожи. Он жадно запоминал каждую деталь, желая, чтобы она навсегда отложилась в его памяти, впитывал её запах, сходил с ума рисунка родинок на бедре в виде созвездия. От этого по телу пробегали мурашки. Мало, слишком мало. Отпускать губы Риты было бы слишком расточительно. И он целовал их, извлекая из Риты тихие вздохи и заставляя его цепляться на его плечи. Он аккуратно толкнул, заставив лечь, и сам лег сверху, обнимая. Каждое прикосновение — крошечный разряд тока. Каждый поцелуй — вспышка. Каждое объятие — пламя, в котором сгорали они оба. «Это неправильно», — проносится у него в голове. Идеальные кусочки одной мозаики. Судорожные вздохи, порывистые поцелуи, переплетенные пальцы, резкие движения. Два одиночества, которые встретились и слишком долго ждали, чтобы дать всей любви и нежности, копившейся годами, вырваться наружу. Время потеряло счет, ушло на долгий перерыв, чтобы не мешать. Они вдвоём. Долгожданное «вместе», без оговорок и оглядываний.
— Фрей, о чём думаешь? — прозвучало совсем близко, взволнованно и ласково. Фрей только покачал головой, стараясь чуть-чуть улыбнуться. Вместо ответа Рита наклонилась над ним и, запустив руки в волосы, поцеловала. Фрей ответил на неспешный и медленный поцелуй, прижимая её к себе, как вдруг с другой стороны шатра услышал недовольный окрик друга:
— Эй, вы двое там? — пауза. И приказ, не требующий возражений. — Фрей, а ну марш на выход!
Молниеносно натянув брюки и накинув сверху рубашку, он вышел из шатра.
— Фрей! — набросился на него тот, едва они отошли чуть дальше. — Фрей… это…, ну я просто не знаю! — Гуди с трудом находил слова от возмущения. — Ты что, совсем голову потерял! — негодовал тот, схватив его за шиворот. — Окончательно рехнулся?
— И я тоже рад тебя видеть, — спокойно произнёс Фрей, после чего шиворот отпустили.
— Ты хоть понимаешь, что творишь? — кипел от возмущения его друг. — Если наверху об этом узнают…, если узнают… Да я просто боюсь представить, что будет тогда! — продолжал свою пламенную тираду тот. — Вот из-за таких как ты у меня всегда работы хоть отбавляй! — он замолчал, чтобы отдышаться.