— Все бывает в первый раз.
— Точно. Ты жареную картошку будешь или после шести такое не ешь?
— После шести я ем все.
— Очень интересно. Прям девушка-загадка.
— Ну какая загадка, вы ведь обо мне уже составили свое мнение. Верно? — обхожу его и опираюсь на шкаф.
— Ну не то, чтобы составил, но предположения есть. Вероятнее всего, ты городская избалованная лялька, которая поссорилась с очередным папиком, любовником, спонсором, нужное подчеркнуть. Скорее всего ты распсиховалась, что Димочка не купил тебе новую цацку, платье, туфли и прочее. А выскочила из машины с целью показать какая ты типа самостоятельная, сильная и независимая личность. Но что-то пошло не так, пройдя пешочком несколько километров, ты поняла свою дурацкую затею, только было уже поздно, ты встретила меня. Угадал?
Странное дело, ведь все это неправда, чего мне собственно расстраиваться? Только почему-то жутко обидно. Значит такой я выгляжу в глазах незнакомого человека? И опять эта чертова самостоятельность!
— Нет, не угадали. Мне нужно позвонить, будьте так добры, оставьте меня одну.
— Не знаю почему, но мне страшно это делать.
— Такая махина и чего-то боится?
— Представь себе, да. Ладно, звони. Пойду картошку переверну.
— Идите.
Вдох, выдох. Тоже мне, всезнайка нашелся. Беру вновь телефон и нехотя набираю папу. Трубку он берет сразу, кажется, я даже не услышала ни единого гудка.
— Ну что, мой маленький тепличный цветочек захотел домой?
— И тебе привет, папа. С чего ты решил, что я захотела домой? — черти что творится, меня опять терзают смутные сомнения.
— Считай, что это отцовская интуиция.
— Значит она у тебя плохая. Потому что я в прекрасном коттедже, в хороших условиях и в приличном обществе. Мне здесь очень нравится, ясно?
— Ясно. Еще раз отключишь телефон-я тебе задницу отобью. Даже если мы с тобой ссоримся или ты как последняя соплячка убегаешь из дома, это не значит, что надо выключать телефон. Так не делают взрослые люди, Аня. Это ребячество, — взрослые люди, тепличный цветочек, городская лялька… как же вы меня все достали! — Чего ты молчишь?
— Я не выключала телефон, он просто сел.
— Ну что тоже не новость, заряжать вовремя технику, ты так и не научилась.
— Хватит, папа. Достало все! Не надо меня лечить, как будто мне пятнадцать лет. И домой я до учебного года не вернусь. Я уже нашла себе работу и жилье, съел?
— Съел. Буквально двадцать минут назад на пару с мамой ведерко шоколадного мороженого. Очень вкусно.
— Передавай привет маме и звони мне исключительно по делу, а не поупражняться в искусстве «как потроллить собственную дочь».
Сбрасываю звонок и кидаю телефон на диван. Господи, ну как в один день можно было чувствовать себя самой счастливой девушкой, и через несколько часов почувствовать себя таким ничтожеством?! Пожалуй, на этот вопрос мне не ответит никто.
Подхожу к окну, одергиваю тюль и смотрю на проливной дождь. А потом взгляд сам собой падает на маленькие домики, что-то типа сарая. Наверняка, там и живут бедные свинюшки. А может и куры имеются или козы. Господи, ну я и ханжа, колбасу уплетаю за обе щеки, а тут прям бедные свинюшки. Ну давай, Аня, возненавидь еще саму себя. Интересно, а этот Купидонов богатый по меркам этого места? Судя по участку-да. У него конца и края нет. Поди еще и выращивает что-то. А женщины в доме нет. Что само по себе странно, такой торс простаивать в одиночестве не может. Хотя, есть вариант, что женщина с мясорубкой и есть его отдушина. Это все, конечно, интересно, но на кой черт я об этом вообще думаю?! Мне бы машину найти, хоть немного денег и все же утереть нос папе, а не о чьей-то личной жизни размышлять.
— Мясо-то ты ешь? Или из рода вегетарианцев? — слышу позади уже знакомый голос.
— Я из рода обжор, у которых, к счастью, прекрасный обмен веществ. Так что да-ем.
— Удивляешь. Ужин скоро будет готов.
— Спасибо. Скажите, Илья, а я могу у вас переночевать? — молодец, Аня, приобретаешь уверенность на глазах. — У меня на карте должно быть пару тысяч, я как только попаду в город вам заплачу.
— Ну, если тебя устроят условия, в которых я тебя поселю-можешь. Ну и твои пару тысяч мне, конечно, не нужны.
— Значит вы не против. А другие домочадцы не подумают ничего такого?
— Другие мои домочадцы, — копируя мою интонацию, произносит по слогам Илья. — Не доросли до того, чтобы быть против.
— Хорошо. Можно пока присесть на диван? — стараясь казаться дружелюбной, интересуюсь я.
— Можно.
Обхожу грозную махину и присаживаюсь. Громко выдыхаю и тут же подо мной что-то щелкает.