— Мне плевать кто еще. Пока ты зависишь от меня, будешь делать то, что сказал я. Ты никуда не поедешь и точка. Точнее не так. Поедешь, но совсем в другое место. Кстати, можешь порадоваться еще пару дней своим ногтям, дальше придется их срезать. Поедешь к бабушке с дедушкой и будешь проходить двухмесячную практику в районной больнице. Наберешься опыта, привыкнешь к труду, а по вечерам будешь уважать старость. А именно, проводить время с моими родителями.
— То есть ты хочешь сказать, что я должна проводить свои каникулы в районной больнице?! Нет, я всякого могла ожидать, но такого-нет.
— Приятно, что я до сих могу кого-то удивить. Чтобы ты поняла, я делаю это не из вредности. Я хочу, чтобы ты стала самостоятельной, ответственной и уверенной в себе девушкой. И когда ты придешь через два года в ординатуру, ты уже будешь чувствовать себя не трясущимся существом, которое знает только фразы из учебника, а знающим человеком. Поверь мне, я знаю о чем говорю.
— Ты же понимаешь, что я никуда не поеду, — ровно произношу я, хотя хочется от души взбрыкнуть.
— Поедешь. Я тебе больше не пополню карту и на маму не надейся. Что тебе здесь делать два месяца без денег? И машину, кстати, тоже заберу, — запрещенный прием-трогать мою машину. Вот это уже очень плохо… Вдох, выдох. Вдох…
— Выдох. Сейчас это тебе не поможет. А так представь, что я удвою сумму на карте, если будет все, как я сказал, — приподнимаясь с кресла, и садясь на край стола напротив меня, с победоносной улыбкой произносит папа. Да уж, улыбка у него, что надо. Кажется, с годами он только хорошеет, подумаешь пятьдесят девять. Эх, где ж такого встретить, как папа. Хотя, это я погорячилась, характер у него специфический, в переводе на русский-отвратный.
— Нет, папочка, так не будет. Мне уже двадцать один годик набежал, и я сама решу, что мне делать.
— Да хоть тридцать, Ань. Это не имеет никакого значения. Я ведь не шучу-все заберу и ногти тебе обстригу, пока ты будешь спать.
— Забирай и делай что хочешь. А у меня недельные каникулы подальше от вас. Там-то уж меня точно прокормят, ну а дальше я сама заработаю. Вот увидишь.
— Посмотрим.
— Так и будет.
— Обязательно. Только ключи от машины верни мне прямо сейчас.
— Они в сумочке, а она в машине.
— Тогда неси сумочку, дочь моя.
— Несу, отец мой.
— Не поясничай.
— Это гены, папа, — приподнимаясь с кресла, произношу я и направляюсь к выходу. — Ничего не могу с собой поделать, они из меня так и прут, — оборачиваясь у двери, с улыбкой произношу я.
Глава 2
Как только я закрываю за собой дверь, улыбка тут же исчезает с моего лица. Сейчас бы от души побить подушку, ну или покидать дротики, да обдумать все в конце концов. Вот только времени на все это у меня совершенно нет и упускать предстоящую поездку я точно не намерена. Быстро прохожу около мамы и выхожу на улицу.
— Может я и отдам тебя, мой железный желтопузик, но только после того, как вернусь с поездки.
Сажусь в машину и выезжаю со двора. Какое счастье, что вещи у меня с собой. С этой позитивной мыслью я и выехала на дорогу.
Проехав не одну сотню километров и активировав всю свою мыслительную деятельность, поняла одну вещь-перспектива у меня самая что ни на есть грустненькая. Удивительно, как за мной еще не погнались при выключенном-то телефоне. Наверное, папа мысленно меня четвертует, а может надеется на мое благоразумие. А зря, ни в какую допотопную больницу я и шага не сделаю, не говоря уже о том, чтобы просто так за кем-то судно выносить, да задницу подтирать. А кроме этого меня там ничего и не ждет. Ну ничего, можно пойти листовки раздавать, мама как-то же в моем возрасте сподобилась на это и неважно, что ее хватило на полдня, я более терпеливая. Хотя почему листовки? Я определенно достойна большего, можно и медсестрой на полставки устроиться по знакомству, но у себя в городе, а не на краю света. Да, так и сделаю, но сначала недельный отпуск. Хотя вру, сначала надо опорожнить мочевой пузырь, иначе лопнет. Проехав еще несколько километров, поняла, что ничего кроме леса в ближайшие десять минут меня не ждет. А это время для меня критическое, иначе точно что-то лопнет.
Притормаживаю на обочине и, перекидывая сумочку через плечо, выхожу из машины. Иду в глубь леса и каблуки тут же утопают в рыхлой земле. Этого мне еще не хватало. Оглядываюсь по сторонам-никого. Но вот под кустиками справлять свои естественные нужды это как-то опасно, мало ли какая зараза в траве обитает. Но с другой стороны, выхода-то нет, одноглазого удавчика у меня не имеется, чтобы орошать траву стоя, придется пользоваться чем Бог дал. Поворачиваюсь лицом к дороге и присаживаюсь около кустика. Только я успела задрать юбку, как около моей машины остановилась старая и ржавая «Лада». На таких еще ездят? Но я в миг забыла о марке машины, когда со стороны заднего сиденья вышли два мужик в кепках. Один из них подбежал к моему желтопузику и стал дергать за ручку. Так, стоп. Я закрывала машину, ничего страшного, ее не украдут. Главное не высовываться, иначе девицу в платье точно пришьют и за пять рублей. Подергают за ручку, разочаруются и почешут куда и собирались. Да, так и будет, спокойно, Аня. Вдох…выдох…снова вдох… Выдохнуть не получилось, потому что сначала один из мужиков сел в мой желтопузик на водительское место, а второй на заднее сиденье! И вот тут чувство самосохранения кануло в Лету, я со всей дури кинулась к дороге, совершенно не замечая, что под ногами. Только мой желтопузик, как и старая «Лада» помахали мне номерами. Мне конец… Пожалуй, это единственная мысль, пронесшаяся в моей голове…