Пополню ею свою оружейную, не одной же боевой швабре там храниться.
В общем, устроиться на веранде с бокалом вина у меня получилось уже не утром, а в обеденный час. И именно этим, а вовсе не количеством выпитого, объясняется тот факт, что я крепко и сладко задремала в качалке.
Тихий час – привычка, которую у меня выработали еще добросовестные воспитатели в детском саду. Потом долгие годы без возможности прикорнуть после обеда я если не страдала, то ощущала заметный дискомфорт. И вот фриланс с карантином – два в одном – вернули мне эту тихую радость. Не было, как говорится, счастья, да несчастье помогло.
Сидя на веранде с подветренной стороны, я не мерзла, наоборот – меня согревало ласковое августовское солнышко. Золотые лучики крепко заплели мои ресницы, птичье пение сложилось в прелестную колыбельную песенку, на коленях у меня теплой меховой накидкой разлегся кот – спи – не хочу!
Я и спала, пока меня не разбудил скрипучий голос:
– Ля-а-ася! Ля-а-ася!
– А? – Я проснулась, подскочила, дернулась куда-то бежать и, разумеется, споткнулась.
Вот правильно говорит тетка Вера: нельзя бросать что попало где придется! А я то швабру на пороге оставлю, то пустой бокал под ногами. Ему не повезло – от моего пинка он усвистел аж в соседскую клумбу. Надеюсь, не разбился, характерного звука не послышалось, все же он на мягкое упал – в густую зелень и цветочки. Надо будет залезть в эти зеленя и поискать там, это же был мой любимый бокал, пузатенький, с золотой каемочкой…
– Ля-а-ась!
Я с сожалением отказалась от мысли отправиться с поисковой экспедицией в цветочные джунгли сейчас же: это следовало сделать втайне от бабы Дуси, которая никому, даже родному внуку Семену, не дает свою клумбу на поругание.
А прямо сейчас она торчала в своем окошке, как тетя Валя из «Спокойной ночи, малыши!» на голубом экране – большое сходство с популярной когда-то телеведущей ей придавали пышная седая шевелюра, широкая добрая улыбка и песик Бусик – один-в-один клон поросенка Хрюши.
Этот помесь чихуахуа и мопса, но от чистокровного свиненка неотличим ни на вид, ни на звук: он даже хрюкает! Такая у него странная одышка. А с тех пор, как заботливая хозяйка в борьбе в клещами искупала Бусика в растворе марганцовки, у него и цвет самый что ни на есть поросячий – нежно-розовый. В сочетании с широко развернутыми свинячьими ушками – вылитый Хрюша!
– Ну Ля-а-ася!
– Здрасте, баб Дуся! Бусик, привет! – Я помахала в «телевизор» за штакетником, но отделаться одним вежливым приветствием не получилось.
Баба Дуся настойчиво звала меня не для того, чтобы получить одно только «здрасте», ей хотелось полноценной беседы. И то сказать – нет большей роскоши, чем человеческое общение. А с кем старушке общаться? Из человеческих особей рядом с ней только внук Семен, а он не слишком разговорчив.
Это, кстати, одна из причин, почему я отказываюсь рассматривать Семена Бурякова как кандидата в мои женихи. Куда мне в мужья молчуна? Я же язык сотру, если придется болтать за двоих.
Хотя Семен мне, если честно, вообще не нравится. Какой-то мрачный он, угрюмый. И бородатый! Молчит и зыркает исподлобья – ну, чисто Герасим, задумавший недоброе в отношении Му-Му. На месте Бусика я бы, к слову, беспокоилась…
Я подошла поближе, оперлась на разделительный штакетник и приготовилась к долгому разговору. Баба Дуся глуховата, в беседе с ней реплики часто приходится повторять, и это затягивает диалог.
– Ляся, что за шум у тебя был сегодня? – спросила старуха.
Надо же! Тугоухая бабушка расслышала шум, это как же я грохотала своей боевой шваброй?!
– Когда, утром? – Я попыталась затянуть с ответом, соображая, что говорить, а что не стоит.
С одной стороны, как только баба Дуся пообщается с кем-то из деревенских, ее просветят относительно моих утренних приключений, причем изложат гадкую фантазийную версию с бац-бац и так далее. Пожалуй, лучше я сама расскажу, как было на самом деле.
С другой стороны, надо ли нервировать старенькую бабушку сообщением про незваного гостя – какого-то беглого каторжника? Наверное, это ни к чему…
Готовясь соврать, я отвела глаза от «голубого экрана» и увидела в соседнем окне Семена: он мотал головой, выразительно приложив палец к губам. Значит, тоже считает, что мне не стоит рассказывать его бабушке о событиях сегодняшнего бурного утра.
– Это я полы мыла! И ведро со шваброй на пороге бросила так, что не запнуться не вышло! – громко сказала я, практически не соврав.
Всего лишь умолчала, кто именно пал в итоге: не я, а гостюшка незваный, боевой шваброй щедро пристукнутый.
– А приходил к тебе кто? – не удовольствовалась моим ответом любопытная бабуся.