Муж Митя ночевать не пришел. В среду утром он позвонил и разбудил Като.
— Тебе на работу? — спросил он.
— Да, спасибо.
— Я — вечером. — Митя всегда был лаконичным и неуверенным. Потому что счастливым. Боялся расплескать.
Офис разражался криками Рустама:
— Калимера, калиспера, яссас, эвхаристо, — что в русском недословном переводе обозначало «доброе утро, спокойной ночи, здравствуйте, спасибо». Греческо-русский разговорник лежал закрытым у него на коленях.
— Ну что? Очень плохо? — обреченно спросила Като.
— Выкручиваемся, я земляка на таможне встретил. — Внешний вид Рустама говорил сам за себя. — Да, — гордо сказал он, — посидели. Ну и порешали.
— Ну и?.. — Като не очень-то верила в случайные знакомства.
— Нас отпускают, греки им перешлют подтверждение. Все чинно.
— Ты, что ли, с начальником таможни пил?
— И где что-то решают начальники? Ну, влетим, конечно, в две-три штуки. Ай-ай, какой молодец Рустам! Какой молодец!
Като улыбалась и смотрела на противопожарный плакат, преднамеренно оставленный энергонадзором: «Выходя, гасите свет». Ниже рукой Марка было написано: «Это лучше, чем нажраться».
«Ну вот, Игорь Львович, денежной причины для охоты за Марком у меня нет. Или вы все равно ставите на меня? — подумала Като. — Или теперь, исходя из долгов ушедшей любви, мне нужно его спасать? Но это лучше всех сделает Юшкова. Территория помечена». Като засмеялась и представила, как Юшкова по-собачьи поднимает ногу и помечает деревья вокруг Марка. Явно что-то творилось с головой.
— Слушай, Рустам, а лето ведь.
— Удивила! — Рустам набирал домашний номер, чтобы обозначить свое присутствие на работе.
— Может, мне в отпуск махнуть?
— В Грецию?! — Рустам даже подскочил от удовольствия.
Последнее время Като окружали люди с мечтами. Муж — о Боре Моисееве. Рустам — о Греции, Игорь Львович — о шкуре Марка. Все, что ли, мечтают, или это экология?
— Почему в Грецию? В Эмираты.
— Подожди, Като, — сказал Рустам сосредоточенно, — я сейчас жене позвоню. Заодно она у меня психиатр. Если тебе здесь так напекло, что ж с тобой, деточка, будет там. Сейчас — лето. И у них, и у нас. Чувствуешь разницу?
Раньше Като лучше всего чувствовала именно разницу. Она умела прислушиваться к своим ощущениям. Ощущения постепенно сошли на нет. Сложилась ситуация «много хороших людей и один завистник». Который завис и зависел. Время от времени к Марку, конечно, тянуло. Даже летом в Эмираты.
— А один справишься? — Като считала Рустама надежным. У них не было таких денег, из-за которых уже можно было друг друга подставлять.
— Я с тобой всегда один, — обиженно ответил Рустам. Половой контакт, входивший в планы Рустама как само собой разумеющийся этап знакомства, с Като не состоялся. Рустам не расстроился, но Марка, пару раз навестившего Като на работе, невзлюбил. А при новых ценах на Марка Рустама даже можно было взять в долю. Уничтожение врагов Отечества он грязной работой не считал.
— Я, может, уеду на недельку. А может, и нет. А потом ты… — Като виновато заглянула Рустаму в глаза.
— Да, только я поеду на историческую родину. — От этого сочетания традиционно попахивало Израилем. Рустам и Като переглянулись и прыснули — договоришься тут с тобой до ручки тюремной.
Рустам уехал опохмелять таможенника. Като решилась поиграть в графа Монте-Кристо на втором этапе его многотрудной жизни и позвонила Игорю Львовичу на работу:
— Через какое агентство уехал Марк?
— Марк с Катей, ты хотела сказать? — Игорь Львович ожидал получить удовольствие от ее тяжелого молчания.
— Ну, я же не захотела с ним поехать. Не пропадать же деньгам. Вот хочу исправиться.
— Через «Интертур», — недовольно буркнул собеседник.
— Весьма провинциальный выбор, — констатировала Като.
— Кого на что учили, — ответил Игорь и положил трубку.
Като не поехала с ним из-за проблем на работе. И последний год они уже не так интенсивно встречались. У Като отпала необходимость. Буйнов в телевизоре попал в настроение. И хотя Като не была ни московским, ни пустым, ни бамбуком, Буйнов спел как бы и для нее.
Стало вдруг понятным, зачем народы годами борются за независимость. В ней, как в невесомости, можно летать. Да здравствует пустота!
Вечерело. Като любила такие слова. Опостылело. Убило. Они снимали ответственность. Ушло. Пришло. Возвратные глаголы, как справедливо заметил Игорь Львович, как-то прошли мимо. Потому что усиливали. Ответственность усиливали. Сам себя. Извиняюсь. Так и ходи.