Лучшей подругой стала Марина. Она понимала. «Вот это любовь», — повторяла как заведенная. Самвел тоже гулял. Ситуации у них были похожие. Можно было вздыхать, ждать и напиваться. Лиза смотрела на роман с Марком скептически. Смеялась. Сравнивала ощущения. Но у Насти, конечно же, все по-другому. Лучше. Чище.
— Слушай, а что ты маешься? — спросила однажды Марина. — Ты ж богатая девка. Купи его.
— Он не продается, — гордо ответила Настя.
— Не смеши. Назови хорошую цену. Твои в Америку собираются, слышала? Ну вот — Америка. Чем не цена? — Марина уверенно улыбнулась.
Здравая мысль! Возможно, когда-нибудь пригодится этот совет. Но не для Марка. Поразмышляв так, в конечном итоге Настя все-таки рискнула:
— Женись на мне и поедешь в Америку.
— Меня и здесь неплохо кормят, — Марк усмехнулся.
Настя тоже любила мультфильмы, но не запоминала так легко фразы из них. Обидно.
— Не хочешь — как хочешь, — устало согласилась она.
— А вообще, Настя, старайся больше не делать мужчинам предложений о женитьбе. Это неприлично. Некрасиво, — сказал Марк.
— А у меня нет мужчин, кроме тебя. — Настя заплакала. Это тоже было обидно. Марк беспокоился о ее свободе, номинальная стоимость которой равнялась одной копейке в ценах 1960 года.
— Бедная ты, бедная, — пожалел Марк, — давай полюбимся, мне домой пора.
Америка была смята шквалом, пронесшимся над простынями. Они все-таки добрались до кровати.
Настя ждала. Тщательно считала дни. Днями счет складывался в ее пользу. В сентябре, например, Марк провел у нее двадцать дневных часов. Добирайтесь до цели маленькими шагами. Настя подхватила за Лизой фразу: «К тому, кто умеет ждать, все приходит вовремя». Она гордилась и сверяла часы по Марку.
Жизнь становилась особенно счастливой, если Марк напивался. Он любил ее бурно и неистово. Он отчаянно клялся в верности и незыблемости своих чувств. Иногда путал имена. Наутро ничего не помнил. Но ночи были, и не она их придумала. Отношения складывались в узор, который все-таки вышивала Настя. Тем более, что она решила ждать сто лет.
Однажды Настин детектив позвонил ей среди ночи. Она сама вручила ему мобильник на всякий случай. Случаи бывали разные — иногда мужика не пускали на тусовки, и Настя звонила администраторам клубов с просьбой пропустить своего человека. Достижения прогресса использовались по назначению. Но тут сквозь ужасный треск Настя услышала фразу, заставившую ее похолодеть:
— Марк разбился на машине. Пьяный. С женщиной.
— Живы? — тихо спросила Настя.
— Она точно нет, Марк — не знаю. Но, видимо, жив.
«Пациент скорее жив, чем мертв, нет, пациент скорее мертв, чем жив», — вспомнилось Насте. К месту. Удачно.
— «Скорую» вызывал? — Настя взяла в руки себя и ситуацию.
— Нет. Сейчас вызову, — трубка судорожно захрипела, — перезвоню сразу, — только и услышала Настя.
Молчание, ночная тишина и ситуация заставили Настю думать. Кому звонить? Игорю? Като? Самвелу? В милицию? Озарение нанизалось на вопросы. Вот оно — никуда. Никуда не звонить. Ехать. Спасать. Телефон тренькнул.
— Далеко это? — закричала Настя. — Как проехать? Буду через двадцать минут! Никуда не звони!
— Ладно, — согласилась трубка, — тем более что их нашли бы не раньше, чем утром.
— Нет, — снова закричала Настя, — врача надо. Но частным порядком. Звони, у вас в конторе такие есть. Я знаю. Звони, пусть выезжают немедленно.
Марка надо спасти. От тюрьмы, от сумы и от болезней. Никакого расследования не будет. Несчастный случай. Марк не был за рулем. Точно. Марк не был за рулем. Виновата девица. У Като не хватит связей его отмазать. У деда хватит. Все. Весы настроены.