Дунуть — это означало выкурить мою заначку — разлапистую веточку марихуаны, которая уже давно дожидалась своего часа в книге, что читает иногда Джим, где она бережно хранилась уже не первый месяц в ожидании особого случая. Позвать девок — это пригласить двух разбитных сестер-монашек, которые еще несколько лет назад были нью-йоркскими проститутками, попавшими однажды в неприятную историю в Большом Яблоке, и, чтобы не кормить рыб в Гудзоне, они предпочли стать на путь Божий, но как можно подальше от родного берега. Одну из них звали Эльза, а другую Елен, хотя она просила называть ее Елена, чтобы она не забывала свои русские корни, но мы, конечно, звали ее как нам удобнее — Елен, а она больше нас и не поправляла.
Отношения между нами за этот неполный месяц сложились довольно дружеские, я бы даже сказал, соседско-платонические, хотя как по мне, то уже пора было переходить к плотоядным, тьфу, то есть плотским отношениям. Но стратежный Джеббс предложил не спешить с этим делом, так как они все-таки монашки, пусть и с прошлым, а мы как-никак теперь научные работники, хоть и наемные, и это нас немного сдерживало и дисциплинировало. Джеббс очень мечтал стать нобелевским лауреатом, а тут такой шанс! Но сегодня пелена спала с наших глаз и мы вместо научных снова превратились в обычных, чудом спасшихся работников, и поэтому было принято решение устроить по этому поводу небольшое бордельерро местного значения с привлечением выпивки, легких наркотиков и, надеюсь, доступных женщин.
Переговорщиком от нас был единогласно выбран Джеббс, как самый представительный и самый одетый, потому что у нас с Джимом из одежды были на двоих только одни штаны с майкой. Благо последняя была достаточно длинна, чтобы прикрывать колени, чего нельзя было сказать о штанах, для которых и слово «бриджи» уже стало недосягаемым. Джеббс вернулся назад довольно быстро, в приподнятом настроении, и сообщил, что дамы будут, причем не одни, а вместе с флягой спирта. Не успел я понять, чему я рад больше, как Джеббс сразу же предложил сестер поделить заранее. Джим возразил, что это не совсем корректно, что мы с ними едва знакомы и заниматься банальным распределением в такой интимной сфере, как личностные межполовые отношения, по крайней мере, неэтично и бесполезно, сердцу, мол, не прикажешь… Даже я посмотрел на Джима как на инопланетянина. Нет, ну я знал, что он девственник, но все имеет свои пределы!
— У них есть спирт, у нас — трава, надо делить сейчас, чтобы потом не было неразберихи, — практично подвел итог всем этим разглагольствованиям Джеббс.
Решили тянуть бумажки с именами. Джеббс сказал, что он будет тянуть два раза.
— За то, что ходил, — заглушил он мой недовольный окрик. — А если не нравится, сейчас схожу еще раз, и Санта с Клаусом уже ни к кому не придут. Вас с вашим видом все равно только в темноте показывать людям можно.
Я потер бороду и кивнул.
— Лишь бы ночь была безлунная, — успел вымолвить Джим, как Джеббс уже быстренько нарвал четыре бумажки, надписал две из них, свернул, перемешал, сказал, что будет тянуть первый, и вытянул, одну с буквочкой «Е», а вторую с — «Э».
«Да… Не везет так не везет», — подумал я, вертя вместе с Джимом в руках пустые бумажки. Джеббс поспешил готовить себе на ночь тройное брачное ложе, а наши одеяла предложил нам постелить на другом конце пустыни, ну или хотя бы за линией траншей, опоясывающей весь наш небольшой лагерь. Переселяться мы отказались напрочь и сказали, что раз не будем участвовать в ночной оргии, то посмотреть, ну или, в крайнем случае, послушать, если ночь все-таки будет лунная, имеем полное право.
Дамы прибыли вовремя, фляга тоже не опоздала.