— Я сам подойду к центуриону, а его оставьте в покое, — спокойно сказал Джейсон и, развернувшись, в ту же секунду поднялся наверх в капитанскую каюту.
И хладнокровие покинуло его в тот момент, когда он поднялся на палубу. Капитанская каюта располагалась под квартердеком, он преодолел всё расстояние и двух римлян у дверей всего в пару секунд, и подумать, что он хочет сделать и сказать, не успел. Аполлон, сидевший за столом, поднял на него вопросительный взгляд.
Джейсон выдохнул и закрыл за собой дверь. Отступать теперь всё равно было поздно.
— У тебя пара секунд, чтобы найти основание своей дерзости, иначе до Рима ты не доживёшь, — холодно предупредил центурион.
Джейсон посмотрел на Аполлона. Привычная улыбка исчезла с его лица, а во взгляде холодных голубых глаз ясно читалось желание во что бы то ни стало выполнить обещание. Он определённо был в дурном настроении.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал Грейс, решив, что ему терять уже нечего.
— Мне плевать, я тебя не вызывал, не нарывайся на новые неприятности, — отрезал центурион.
— Я просто пришёл напомнить тебе, что цезарь, не смотря ни на что, приказал вернуть его обратно в Рим, — Джейсон изо всех сил старался говорить спокойно, но скрыть своё раздражение до конца не сумел.
— Ты ходишь по очень тонкой грани, — предупредил Аполлон. — Ещё хоть слово в его защиту, и я объявлю тебя изменником, и быть тебе повешенным на реях.
Джейсон закатил глаза и брезгливо сжал рот. Угрозы его единокровного братца, скрытые и прямые, порядком ему надоели, а ту, в которой обещал отстранить его от должности по приезду, он определённо собирался исполнить, и ему удастся это сделать. Так что ещё оставалось Грейсу терять?
— Вперёд. Ты сделал всё, что мог и даже больше, — Джейсон неопределённо взмахнул руками и взглядом указал на свою одежду. — Оставь и меня, и Перси в покое.
— Знаешь, чему я удивляюсь? — центурион откинулся на своем кресле и посмотрел на гостя. — Цезарь поведал тебе о том, что хочет по окончанию плавания видеть его всё ещё живым во что бы то ни стало. Он уверен, что за этот год научил его верности Риму.
— Я тебе говорил, что он сражался за нас, — напомнил Джейсон. — И тот отряд, которого ты оставил охранять корабль, тоже может тебе об этом сказать.
Аполлон отмахнулся, брезгливо сморщившись, и пропустил слова брата мимо ушей.
— Почему цезарь так беспокоится о жизни какого-то оборванца? Преступника? — центурион снова поднял пристальный взгляд на лицо Джейсона. — Неужели у нас появился третий братец, которого он хочет взять под крыло? Знаешь, в последний раз, когда он решил защищать отребье, он привёл тебя и назвал своим сыном.
Грейс сначала попробовал осознать совсем уж неожиданное предположение Аполлона, а потом до него дошло кое-что другое. Слишком уж сильно раздражение в последних репликах, и они были гораздо интересней глупых догадок.
— За что именно ты меня так ненавидишь? — вдруг спросил Джейсон, сделав шаг вперёд. Теперь он внимательно смотрел на капитана, следил за его выражением лица, словно хотел прочитать на нём все ответы на свои вопросы. — Ты ведь знаешь, что я никогда не смогу занять твоё место, даже приблизиться к нему. Я не опасен для тебя и никогда не хотел мешать тебе.
— Ещё бы тебе хватило дерзости на это, — рыкнул Аполлон, сжав руку в кулак. — Твоё место было и будет в слугах, а ты никак не хочешь угомониться. Выслуживаешься перед императором как можешь. Вечно заставляешь о себе говорить, вечно на виду, вечно мозолишь мне глаза. Я не ненавижу тебя, Грейс, — капитан усмехнулся. — Кто ты такой, чтобы я думал о тебе больше, чем ты того заслуживаешь? Но я не хочу, чтобы ты дальше мельтешил перед моими глазами.
Джейсон даже не знал, как на это реагировать. Аполлон не был под обычной маской своего хладнокровия, напротив, он не скрывал своего раздражения и злости, и, несмотря на отрицание, дал понять, что скрывалось за его ненавистью все эти годы. Центурион крепко сжимал челюсти и губы, и лицо его было так напряжено, что если бы Грейс предположил, что тот скрывает что-то ещё, то не ошибся бы. Но копать дальше он не хотел. Аполлон всегда был и будет неподвижной стеной между Джейсоном и Юпитером.
— Я могу что-то сделать? — простота и спокойствие, с которой бывший воин задал этот вопрос, ошарашили капитана, но он, выждав минуту, кивнул, встал, обойдя свой стол стороной, и остановился перед своим братом.
— Исчезни, — просто предложил Аполлон. — Из моей жизни, из жизни моего отца, из нашей семьи, — последнее он произнёс с явным желанием ранить незаконнорождённого ребёнка. И, судя по тому, как Джейсон опустил голову, поджав губы, он попал в точку.
Но потом тот вдруг поднял голову и сказал:
— Ладно. Я исчезну. Оставь меня и Перси в покое на время этого плавания, и даю слово, потом ты меня больше не увидишь.
— Уж постарайся, братец, иначе я ни от тебя, ни от твоего дружка мокрого места не оставлю. А теперь вон отсюда.
Комментарий к Двое в одной лодке
Спасибо за комментарии) Ваши отзывы греют душу и ускоряют появление продолжения)
========== Гости неожиданно приятные и неожиданно неприятные ==========
— За что мне всё это?!
Лука устало рухнул на свою койку. У него раскалывалась голова так сильно, что он, казалось, чувствовал пульсацию каждой извилины. Ему вспомнился разговор с Капитаном пару месяцев назад. Он тогда просто, в продолжении какой-то беседы, вдруг задал вопрос:
— На что ты готов ради спасения Перси?
Кастеллан, честно отвечая «на всё», рассчитывал на заморочку с набором команды, на слишком опасный план пробраться в сам Рим и выяснить, что да как, на пару грабежей, на поиск мастеров, способных лучше вооружить целый корабль, на спуск в ад и обратно.
Но определённо не был готов к этому.
— Нам нужен Посейдон.
Лука не стал взрываться и спорить. Он помнил, какое отношение к Перси имеет Посейдон, и знал, что если кто и сможет помочь, так это он. Единственное, он сомневался, что капитан «Амфитриты» согласится, но раз Чёрная Борода об этом сказал, то, наверное, у него был свой план. В своих руках он держал подвеску с трезубцем.
Поэтому Лука только кивнул.
Кастеллан не знал, рассказал ли Чёрная Борода рассказал всю правду и отдал ли ему подвеску в подтверждение своих слов, но своего он добился. Посейдон только потребовал не приплетать его имя ко всей этой спасательной операции. А через пару дней выдвинул ещё одно условие, никак не связанное с освобождением Перси.
— Я ведь сказал, что не хочу снова лезть в эти дела! — возмутился Капитан, на что Посейдон абсолютно спокойно ответил:
— И не лезь. Дай это сделать своему старпому. Пусть проявит себя, — Лука в тот момент он неожиданности не смог скрыть полный удивления взгляд. — Ну что ты на меня волком смотришь?
— Ты убил его родителей, — заметил спокойно Чёрная Борода.
— В какой момент твой корабль стал приютом для всех страждущих? — раздражённо справился Посейдон. — Сначала Хирон, потом Лука, после — Перси. Ты решил всех сирот собрать? Это твой план на остаток твоих дней?
— Не лезь в дела моего корабля, в мою душу — тем более. Лучше скажи, чего ты хочешь.
Посейдон возражать не стал, как и продолжать этот разговор.
— Жаль, что ты вышел из игры, — только и сказал он, грустно улыбнувшись. — Будь ты в форме, на морях нам бы не было с тобой равных.
— Возраст, Посейдон, — безразлично отозвался Чёрная Борода. — Я не рассчитываю на твоё понимание, но думаю, что тебе хватит совести меня не втягивать в свои интриги с твоими родственниками.
— Да, — грустно хмыкнул Посейдон. — К сожалению, нас разделяют пару десятков лет. Иначе наши имена произносили бы шёпотом.
Чёрная Борода только кивнул. Лука поджал губы, словно остался чем-то недоволен, и отвёл взгляд в сторону. Он не заметил, как нежеланный на корабле гость пристально на него посмотрел. А потом, когда слушал всё о корабле, с которым им придётся столкнуться, о воинах, с которыми может встретиться, не обратил внимания, каким внимательным взглядом он продолжал его сверлить. Ни Посейдон, ни Чёрная Борода не собирались принимать в этом участие. И если первый просто хотел скрыть свой вклад в это дело, то второй давал шанс Луке проявить себя и одновременно с этим взваливал ответственность, с которой обязательно нужно было справиться.