— Мама? — наверное, она была сейчас самой последней, кого я ожидал сегодня услышать. Да и, откровенно говоря, не вовремя она надумала мне названивать. Ох, как не вовремя.
— Боже, Кир. Это ты? Что с твоим голосом?
— А у тебя есть еще какие-то дети или кто-то на стороне, кто называет тебя "мамой"? — согласен, вышло не очень красиво, но, уж простите, мне сейчас не до сыновьих заискиваний. Тем более, что другого родителя я уже успел в своих очень бурных фантазиях расчленить на несколько кровавых кусочков собственноручно и даже забетонировать под толстой плитой из черного мрамора.
— Кир, господи, что случилось? С тобой все в порядке?..
— Что случилось? — я не удержался и хрипло хохотнул, представив в этот момент свою маменьку, млеющую на лоджии номера-люкса в венецианском отеле "Фоур Сеасон" за внушительным бокальчиком пина колады и под горячими лучами итальянского солнца. И тут ей ломает такой шикарный кайф собственный сыночек пугающе загробным голоском. — А что со мной может случиться, мамочка? Я же под надежным присмотром и защитным крылом самого Глеба Стрельникова. Рядом с ним ничего не может такого случиться в принципе. Это же априори. Само собой разумеющееся явление. Да и тебе что с того? Зачем тебе сейчас какие-то мозгодробительные потрясения? Наслаждайся отдыхом по полной, получай заслуженное тобой удовольствие, как того и требует твой социальный статус. Ты же как раз для этого туда сбежала? Чтобы не тащиться на унизительные вечеринки со своим муженьком, который тебя ни в грош ни перед кем не ставит?
— Да что там у вас произошло? Всего-то решила уехать на пару недель из дома и уже устраиваете не пойми с чего проблему века вселенских масштабов. Тебе вроде давно не десять лет, а такое ощущение, что до сих пор устраиваешь истерику каждый раз, когда отец не принимает твоих стараний или не соглашается с твоими инфантильными заявочками-требованиями.
— Ну да. А вот ты, как всегда, принимаешь его сторону, потому что он старше, опытнее и мудрее, и ему лучше знать, что для его единственного сына хорошо, а что плохо. Ведь это же так очевидно. Кирюшенька еще маленький, глупый, не в меру амбициозный мальчик тридцати годков от роду. Он нуждается в пристальном внимании более сообразительного и всеведающего наставника, иначе набьет себе шишек или, не дай бог, свернет когда-нибудь себе шею.
Все-таки она погорячилась, выбрав совершенно не подходящее для разговора со мной время, буквально попав под мою горячую руку, как говорится, с лету. Не тот она человек, кто был способен утихомирить во мне не на шутку разбушевавшегося мистера Хайда.
— Кир, пожалуйста. Ты бы не мог сбавить обороты и не говорить со мной подобным тоном, еще и в таком гопническом ключе. Я не знаю, что там у вас сегодня произошло, но, видимо, не сумела этого не почувствовать. Сердце не на месте едва не с обеда. Да и до твоего отца как обычно не дозвонишься.
— Ну так, не теряй надежды. Набирай его дальше. Потому что я не собираюсь с тобой обсуждать все его "правильные" на мой счет выходки. Только сомневаюсь, что он вообще захочет разговаривать с тобой на данную тему. Просто красиво пошлет, как обычно, а ты, как обычно, это проглотишь и поплывешь любоваться дворцом Дожей.
— Кир, ну за что ты так со мной? Я всегда была только на твоей стороне, соглашаясь с отцом не потому, что пыталась этим тебя предать или сделать тебе больно, а потому что знала, что так лучше именно для тебя…
— А сбегая на очередные европейские каникулы, ты тоже опиралась на свое жизненное кредо, что делаешь все это только мне во благо? Не слишком ли поздно ты теперь спохватилась?
— Я не хочу с тобой ссориться, Кирилл, тем более не зная истинных причин твоего агрессивного ко мне поведения. Это не честно по отношению ко мне. Добиваешься того, чтобы я тут начала сходить с ума? Или хочешь, чтобы я ближайшим рейсом вернулась домой и исполнила перед тобой свой материнский долг? Так скажи это открытым текстом, а не отсылай меня к отцу, как ты часто любишь делать, когда обижаешься на меня.
Бл*дь, а что я ей могу сейчас сказать? Выложить все как на духу? Рассказать, что ее сыночек и благоверный муженек не поделили между собой одну девушку? Я бы, конечно, с радостью посмотрел на ее реакцию, но я еще не настолько охренел, чтобы выдавать родной матери сюрпризища подобного масштаба.
— Прости, мама, но уже слишком поздно с твоей стороны метаться. И, нет, я не горю желанием вернуть тебя домой в ближайшие дни во чтобы то ни стало. Не думаю, что ты тут можешь кому-то чем-то помочь или что-то исправить. И зря ты мне позвонила. Так бы отдыхала себе спокойно, да горестей никаких не знала.