Я знаю, что девочке двенадцать, но выглядит она, как мне кажется, взрослее. Правда, я совсем хреново разбираюсь в детях. Единственный ребенок, с которым я общался – Феликс. И, по сути, я сам был ребенком, когда ребенком был он.
- Добрый вечер, красавицы, - весело рубит Стрелец, нагло разглядывая ту, охоту на которую я сегодня устроил.
Анастасия Львовна Романова. Блондинка с характером, злючка, с которой мне придется иметь дело.
Она хмыкает, и уже готовится пройти дальше, но ее спутница, девчонка, неожиданно начинает громко смеяться, нахально глядя на нас.
- Маруся, прекрати!
- Мам… они…
- Муська, хватит! Быстро пошли отсюда.
Бросает на нас последний взгляд, буквально обливая презрением.
Интересно! Я вообще-то с ней здоровался и планировал назначить встречу! А она?
Павел неожиданно тоже начинает ржать, пытаясь как-то сдержаться, но ему это слабо удается.
- Что?
- Блин… я лучше промолчу, Роман Игоревич…
- Что? – повышаю тон, вопросительно поднимая брови.
- Ну… мне кажется, они подумали про нас… Не хорошее.
- Что? – третье что дается с трудом. Реально не понимаю в чем дело, а меня дико бесит когда я не понимаю!
- Ну… вы мой кофе пробовали, и…
- И? Ты можешь нормально выражаться и без «ну»?
- Подумали, что мы пара.
- Что?
РОМАН.
Этого еще не хватало! Мало того, что я не смог с ней договориться о встрече, а теперь еще и это!
Идиотизм какой!
С другой стороны, если она такое подумала, то у нее совсем мозгов нет!
Чёрт, а вот это уже непорядок. Я верю в генетику! И мне всегда было важно, чтобы в нашу семью входили люди достойные!
Блин, Феликс! Феллини хренов! Не мог что ли сделать ребенка девушке с нормальным интеллектом и характером?
Вспоминаю, сколько дамочек всегда увивалось вокруг моего братца!
Он красивый, подлец – так про него шутя всегда отце говорил.
Я вроде бы тоже ничего – ну, судя по тому, что меня дамы тоже вниманием не обходят. Правда, сам я к своей внешности всегда относился спокойно.
Мне было важно вызывать доверие у статусных людей, у бизнесменов, с которыми я сотрудничал. У чиновников.
У тех, с кем можно было делать деньги.
А женщины…
Любую женщину можно купить, если на то пошло. Так что…
Даже если бы я был Квазимодо, они бы локтями друг друга расталкивали в стремлении получить мое внимание.
- Роман Игоревич, давайте в машину! Околели же уже, точно!
- Идем.
Быстрым шагом направляюсь к выходу из парка. Замечаю объект моего внимания уже почти у двора, в котором снова припаркован мой внедорожник.
Притормаживаю, потому что слышу разговор, они медленно идут по тротуару, а я прячусь за кустами как идиот.
- ... На следующей неделе получу зарплату и поедем за пуховиком, пока может Стасин поносишь?
- Стасин мне мал, она тощая, а я...
- А ты нормальная. Померить надо, может и влезешь.
- Мам, а денег совсем мало, да?
- А что?
- Ну...нам предложили на каникулах в Питер поехать, на три дня. Марина Александровна сказала, что сможет нас взять. Но нужно заплатить, по-моему, пятнадцать тысяч. И с собой еще. Я, наверное, откажусь, да?
- Почему?
- Нет же денег, мам, я понимаю.
- Ты хочешь поехать?
- Не знаю… нет наверное, что там делать?
- Марусь… А правда?
- Мам, ну пятнадцать тысяч… и с собой еще… и вообще. Где их взять, да? Переживу без Питера.
- Я позвоню Марине Александровне, спрошу, когда деньги нужны.
- Мам, я правда не хочу.
- А я хочу, чтобы ты поехала. Ты давно уже нигде не была. И вообще, тебе полезно съездить, посмотреть культурную столицу!
Я завис, слушая их разговор, застыл, стараясь держаться поодаль. Я не очень понимал, что это за пятнадцать тысяч? Не долларов же? Как у человека может не быть пятнадцати тысяч, на поездку ребенка? Это же… не такие большие деньги? Около двухсот долларов?
- Я в «Эрмитаж» хочу. Если наши в «Эрмитаж» не пойдут, я попрошусь, чтобы меня одну пустили.
- Что значит, одну? Одной нельзя!
- Мам! Ты не понимаешь! Мне очень надо в «Эрмитаж»!
- Понимаю прекрасно. Хорошо. Значит Питер и «Эрмитаж»…
- Мам, ну… я понимаю, что денег нет, но…я могу экономить на еде.
- Как?
- Ну… ты не покупай мне яблоки, и курицу. Я могу есть гречку с молоком. Молоко же нам бесплатно дают, да?
- Мария, давай без глупостей и подвигов, ладно? Я найду деньги. Мне обещали дать еще пару документалок, значит буду работать быстрее.
- Мамочка, я тебя люблю.
Я не понимал, почему мне вдруг стало не по себе.
Что-то шевельнулось внутри, неприятное. Двести долларов!