— Моя смена длится до самого утра. Будет долгая и тёмная ночь, — нагнетает ужаса.
— Забери поднос, — отвечаю, не обращая внимания на слова охранника со скрытой угрозой.
— Выйди и поставь на столик, — предлагает Денис, отойдя на метр от двери.
Он наблюдает за мной с аппетитом падальщика, который только и ждёт удобного момента, чтобы напасть исподтишка.
Собирается выманить меня в коридор, чтобы потом напасть на меня, объяснив произвол тем, что я самовольно покинула комнату.
— Можешь не протирать во мне дыру взглядом. Надеяться не на что! Я не собираюсь пересекать границу. Не стой бесполезным дурнем, забери поднос! — повторяю ещё раз и опустив поднос на пол, лёгким пинком заставляю металл скользить по дорогому паркету, натёртому до блеска.
— Ты такая болтливая, — говорит тоном, не предвещающим ничего хорошего.
— А ты такой огромный шкаф! — выпаливаю от страха. — Но чем больше шкаф, тем громче он падает.
Потом захлопываю дверь, закрыв изнутри на тоненькую цепочку.
— Цепочка? — тихо спрашивает Денис и проводит по двери чем-то тяжёлым, звуком действуя на мои взвинченные нервы. — Она такая тонкая…
Кажется, он собирается добавить порцию грязных обещаний, но его прерывают.
— Дэн, тебя требуют на пост. Срочно, — слышится голос второго мужчины.
— Иду. Здесь постой.
— Поднос заберёшь? Тебе как раз по пути!
В ответ слышится матерок, но всё же Денис забирает поднос и судя по топоту его ног, он уходит. Прислушиваюсь к тому, что происходит за дверью.
Новый охранник не пытается войти и как-то запугать меня. Он стоит молча. Я в относительной безопасности, потому что заперлась на цепочку!
Однако Денис обещал вернуться. В таком случае цепочка его не остановит.
Я почему-то верю в слова этого ублюдка, верю в возможность того, что он может войти и ни одна дверь не станет помехой, ведь у него есть барское разрешение измываться надо мной.
Цепочка Дениса не остановит.
Я обвожу взглядом комнату в поисках подходящей мебели. Пожалуй, вон тот миленький комод на гнутых ножках сгодится. Скатываю ковёр и толкаю комод.
С виду такой маленький, но тяжеленный до ужаса. Дерево натуральное, не прессованный картон!
Ножки комода с трудом передвигаются по полу, оставляя ужасно глубокие борозды.
— Ещё немного… Ещё чу-у-у-у-точку… Последний бросок… Мы почти на финише! Соберись, тряпка! — подбадриваю себя, упираясь пятками в пол и толкая задом комод в сторону двери.
Кажется, готово! Осторожно пробую открыть дверь, она наталкивается на край комода. Хорошо, хоть какая-то преграда!
Пот с меня льётся градом. Я ещё не настолько хорошо чувствую себя после отравления, чтобы лихо справляться с передвижением мебели. Опускаюсь на пол, переводя дыхание.
Внезапно из-за двери слышится:
— Отойди в сторону, — звучит знакомый, хриплый голос.
Дверь распахивается. Ну, почти распахивается, ударившись о комод.
— Марианна, открой.
— Бекетов, это ты?!
— Я. Открой дверь.
— Не могу-у-у-у, — стону, ударившись лбом в колени. — Неужели нельзя было прийти на пять минут раньше? Я так старалась, что сил не осталось!
— Забаррикадировалась? — догадывается. — Ладно. Сиди. Я через окно войду. Только открой для меня двери балкона. Справишься без происшествий?!
— Очень на это надеюсь.
Я распахиваю балконную дверь и жду появления Бекетова. Он перебирается на балкон Бирюзовой спальни с балкона соседней. Наверняка у соседней комнаты тоже какое-то очень помпезное название.
Главное сейчас другое — мужчина, ворвавшийся вихрем, и мои мысли, устремившиеся галопом в его направлении.
— Привет, Глебушка.
Чёрт. Всё-таки не сдержалась.
Бекетов словно невзначай опускает правую руку на пряжку ремня, иронично выгибает светлую бровь.
— Напрашиваешься, Проблема?
Глава 6
Бекетов
— Всего полдня тебя не видел, а ты уже совсем распоясалась…
Наступаю в сторону мелкой.
— Надо бы тебя хорошенько…
На языке вертится матерное.
Неприличные и грязные мыслишки берут верх над разумом. Марианна же глазеет на меня так, словно съесть хочет.
— Я тебя так сильно ждала! — выдыхает и сама делает шаг навстречу.
Такой крохотный, нерешительный шаг в мою сторону. Но этого хватает, чтобы захотеть большего и заключить её в жадно-грубые объятия.
Я на неё зол. Теперь ещё больше, чем прежде.
Потому что теперь всё, к чему я стремился, оказалось прохеренным.
По её вине!
Можно бросить на могилу своих стремлений большой венок с чёрной траурной лентой.