— Ну, что еще?
— Вдруг крышка подо мной треснет?!
— Боишься, что твоя проблемная жопка провалится в унитаз и застрянет?
— Да. Глупо?
— Смешно, — фыркает. — Я твою жопку и не из таких передряг вытаскивал. Просто не прыгай на крышке. Теперь держи зеркало. Вот так… Не тряси им, пожалуйста. И не смотри.
— Не буду, — отвечаю одними губами.
Однако левый глаз сам приоткрывается. Сразу же натыкаюсь на взгляд Глеба.
— Кому сказал…
— Больше не смотрю!
Сглатываю, вцепившись в небольшое зеркальце.
Одного непродолжительного взгляда хватило, чтобы краем зрения увидеть много крови и темные, почти черные отметины от синяков на ребрах.
А я его туда била. Со злости.
— Тебе больно, да? Выглядит хреново.
— Выглядит, как перелом ребер.
— Но ты же не его зашиваешь.
— Нет.
— А что еще случилось?
— Ты же знаешь, чем я занимаюсь. Тебе нужны подробности? Я их не разглашаю.
— Клиентская тайна и все такое?
— И все такое, да.
Дышу через раз. Отсчитываю секунды.
Пытаюсь не грохнуться в обморок. Убеждаю себя, что не смотрю, не смотрю, не смотрю… Но потом, как дурная, распахиваю глаза.
Глеб, нахмурившись, смотрит в зеркало, но и мои подглядывания замечает.
— С послушанием все стало в тысячу раз хуже, да?
Чтобы меня не повело в сторону, пытаюсь сосредоточиться на другом, болтаю, как обычно:
— Ты же знаешь, послушание никогда не было моей сильной стороной, а еще твой папаша обещал, что я буду сиять! Когда тебе говорят такое, автоматически начинаешь считать себя кем-то вроде рок-звезды, которая не боится с разбегу прыгнуть в толпу фанатов.
— Рок-звезда, блин. Не смеши! — хрипло посмеивается.
Я разглядываю потрескавшуюся плитку на стенах ванной комнаты.
— Такая убогая конура. Я бы никогда не подумала, что ты можешь остановиться в подобном месте.
— Да, я люблю комфорт. Именно поэтому остановился здесь.
— Действуешь от противного.
— Кажется, ты неплохо воспользовалась этим приемом, когда пряталась от меня. В Суздале!
Бекетов выдыхает короче. Только его дыхание выдает дискомфорт и передает болевые ощущения. Невольно смотрю на мужчину, обнаженного по пояс.
Взгляд сползает вниз, на большую рану. Кажется, не от пули.
Тошнота подкатывает к горлу. Зажмуриваюсь изо всех сил.
— Не тряси зеркалом, Анна-Мария
— Рана такая большая! Обычно ты действуешь осторожнее!
— Обычно меня не отвлекают от заданий по пустякам, есть время все обдумать и действовать согласно плану. Однако последний раз пришлось действовать неосмотрительно и спешить. Очень спешить…
— Кто тебя отвлек?
— Хан. Рассказал кое-что. О неожиданных гостях к одной девушке. Людей отца было слишком много. Я сказал ему не соваться.
— Ого… Темирхан приглядывал за мной? Я и не заметила.
— Он спец. Так и должно быть. Иначе, какой это присмотр?!
— Согласна.
Как бы я ни старалась держать себя в руках, дурнота оказывается сильнее. Чтобы не сползти позорно на пол, прислоняюсь спиной к сливному бачку.
— Потерпи еще полминуты и закрой свои бесстыжие, блядские глаза!
— Хорошо. Только не рычи на меня и не матерись. Дети в утробе все слышат.
В ответ звучит тишина. Бекетов завершает процедуры и поднимается, это понятно по протяжному вздоху и шороху одежды.
Он забирает у меня зеркало и просит посидеть еще немного, сам прибирается в ванной, включает воду, делает что-то…
— Я могу тебе помочь.
— Кровь с пола собрать? Уже проходили. Ты едва держишься. Сиди!
Бекетов нарочно не говорит о детях. Может быть, он так и остался чайлдфри, ведь люди не могут изменить своим жизненным принципам за один крошечный миг.
— Почему ты передумал? Ты же оставил меня в покое, а теперь похитил.
— Я и не передумывал. Сказал, что найду, и нашел. Как только смог. Много всего навалилось, а ты ничуть не облегчила мне задачу и нажила врагов.
— В лице фон Бергеров? Они сами кружили вокруг, а я просто воспользовалась моментом… Я же совсем не такая. Я никому не желаю зла.
— Вытяни руку, я вытру лишнее.
Бекетов старательно обтирает меня влажной тряпкой и помогает подняться.
— Теперь можно смотреть?
— Можно.
Глеб успел не только прибрать в ванной, но и переодеться. Я могу лишь заглянуть в усталые глаза, чтобы понять, как ему необходим отдых.
— Теперь пойдем спать, — делаю нетвердый шаг в сторону другой комнаты.
Бекетов придерживает меня, идя следом.
— Хочешь спать? Только спать? — уточняет он.
— Хочу. С беременностью я стала сонливая.
Вру. Спать не хочется. Но Глебу точно не помешает.
— Не пытайся сбежать, Анна-Мария. Теперь я рядом и глаз с тебя не спущу.