– Или ты в самом деле была ему настолько дорога, что он любой ценой хотел уберечь тебя от ядерного взрыва над Куполом Надежды…
– Как? – ужаснулась Аэлита. – Ядерный взрыв?
– Да. Они замышляли его. Или… в Нью-Йорке тебя удобнее было захватить, чтобы грозить мне расправой с тобой.
– Чудовищно! Но это значит, что мой папка прав! Он не отпустил меня одну. Согласовал с Москвой. И выходить из отеля не позволяет. Они с мамой сейчас вернутся.
В дверь постучали.
– Может быть, это они, – сказала Аэлита, направляясь к двери.
– Просим извинить нас, миледи, – произнес незнакомый Аэлите благообразный седой джентльмен.
– Входите, профессор О'Скара, – обрадовался Анисимов. – Вот уж кого не ожидал увидеть! Познакомьтесь с моей женой.
– Мы с доктором Стиллом рады выразить восхищение и ею и ее супругом, – поклонился профессор О'Скара, пропуская вперед доктора Стилла.
– Это мои товарищи по испытаниям, – представил Аэлите вошедших академик. – Они подтвердили, что Вольтер был прав: истинная мужественность проявляется во время бедствия.
– Но бедствие, к счастью, позади! – воскликнула Аэлита. – Что будете пить? Виски, коньяк, кофе?
– Не уверен, не уверен, что позади, хотя все в руках господних, – отозвался профессор О'Скара.
– Если позволите, то кофе с коньяком, мэм. Мы долгое время были лишены этого. Не удивляйтесь нашему появлению, академик, – непринужденно заговорил доктор Стилл. – Приключения, «вилла-гроб», безвременье сделали нас с профессором на время заметными людьми. Мода капризна как дитя. Только этим я объясняю, что ваши коллеги оказались в Нью-Йорке, в ООН, где создается комиссия по антарктическим делам.
– Судьба и воля господня влекут нас все-таки в Антарктику. К тому же личная просьба американского президента…
– Это меня радует, – признался Анисимов. – Даже президент!
– Если так, то нам с доктором Стиллом, очевидно, надо принять приглашение и войти в число двадцати членов комиссии. Может быть, это несколько смягчит для вас удар.
– Какой удар, профессор О'Скара?
– Профессор имеет в виду, что председателем комиссии будет жирный Броккенбергер, который так предвзято вел пресс-конференцию.
– Броккенбергер? – воскликнула Аэлита из соседней комнаты, куда унесла ребенка. – Враг искусственной пищи номер один? Под этим черным знаменем он победил на выборах в Айове.
– Тогда дело еще более осложняется, – нахмурился профессор О'Скара. – Может быть, президент имел это в виду?
– Это действительно удар для меня, джентльмены. И я ценю вашу готовность смягчить его.
– Мы прежде всего ученые, академик. И мы будем руководствоваться своей совестью. Это мы можем обещать, – произнес профессор О'Скара. – И уже пообещали Белому дому.
– Что касается меня, то я уже грешу против своей совести, академик, соглашаясь участвовать в оценке моделирования грядущего.
– Почему, доктор Стилл?
– Да потому, что нельзя моделировать условия существования грядущего человечества, у которого нет будущего.
– Простите, доктор, как вас понять? – вмешалась Аэлита, успевшая заказать по телефону кофе.
– Я сторонник прогноза такого грядущего, когда человечество, по существу, изжившее себя, если и уцелеет в ядерный век, в век бездумного осквернения среды обитания, то все равно не сможет существовать в условиях возрастающей по экспоненте энерговооруженности. Сверхэнергетика будет связана с такими мощными полями, в которых не выжить никаким биологическим системам, в том числе и человеку.
– Что же, по-вашему, разуму придет конец? – с вызовом спросила Аэлита.
– Нет, почему же, мэм? Эстафету разума у людей примут ими же созданные кибернетические системы, более совершенные, чем наши организмы, более приспособленные для условий сверхцивилизации. А эти условия определяются законом роста энерговооруженности. Если его экстраполировать, можно вычислить, когда человек уступит свое место на Земле киберу.
– Это невероятно, доктор! – возмутилась Аэлита. – Гадко!
Официант в белой куртке, постучав в дверь, внес кофе и графин с коньяком.
Аэлита оказалась не только радушной хозяйкой, но и непримиримой спорщицей:
– Ваша посылка ошибочна, доктор. Вы произвольно экстраполируете в будущее кривую роста энерговооруженности, считая, что она устремлена в бесконечность.
– Но это так, мэм! Закон экспоненты. Математика!
– В природе действуют только ее законы, а не математическая схоластика.