– Однако, мэм, вы вооружены! – заметил профессор.
– Я вооружена простой логикой. В природе все строго обосновано. Потому общий ее постулат, вытекающий из принципа сохранения материи, это закон насыщения, касается ли это условий образования космических тел, намагничивания стали или существования биологических систем. Космические тела возникают только из материала, рассеянного в космосе, пока он не израсходован, сталь намагничивается до тех пор, пока ее молекулы определенным образом не ориентированы, биологические системы – животные да и человек – насыщаются, пока не утолят голод или жажду. Никому не придет в голову утверждать, что человек, захотевший пить, должен превратиться в нефтяной бак, чтобы побольше вместить воды. Он не выпьет больше того, чем ему надо. И энергии он не произведет больше, чем ему необходимо. Зачем же ему превращаться в бесчувственную машину, зачем развивать энергетику во вред себе? Не понимаю, честное слово!
– О мэм! А говорят, что у женщин своя логика! – поднял руки доктор Стилл.
Николай Алексеевич гордился Аэлитой. Она раскраснелась и еще больше похорошела.
– Однако, академик, вы находитесь под защитой такого ангела-хранителя, что сам Броккенчерт вам не страшен! – воскликнул профессор О'Скара, получивший явное удовольствие от горячей речи Аэлиты.
– Все дело в том, джентльмены, – серьезно отозвался Анисимов, – что порядочность ученого определяется восприятием им логики. Но я не уверен, что она действует на сенатора Броккенбергера.
– Да, – согласился О'Скара. – Судя по недавней пресс-конференции, трудно быть уверенным в его порядочности. В Белый дом, да и в Капитолий я бы его не пускал.
Глава седьмая. Вместо бойни
Многое поразило членов «комиссии Броккенбергера» в Породе-лаборатории: и ледяные дома вдоль зеленых бульваров на дне Грота, и вырастающая за сутки в тысячу раз по объему биомасса дрожжей кандиды, и превращение ее в волокна в прессе, изобретенном отцом Аэлиты.
С бункера этого пресса начала показ завода «вкусных блюд» Аэлита. Биомасса загружалась в бак-пресс, венчающий высокую колонку, которую Аэлита любовно погладила по полированной поверхности. В бак под давлением накачивали воздух, и студень вытеснялся через множество отверстий, превращаясь в пучок нитей. Они затвердевали в колонке и наматывались в ее постаменте на катушки.
– Похоже на производство искусственных тканей, – заметил Аэлите доктор Стилл.
– Пожалуй, стоит вспомнить, – солидно вставил профессор О'Скара, – что сто лет назад весь мир одевался в изделия из естественных материалов: шерсти, льна, кожи, хлопка. А теперь уже не сможет обойтись без синтетики, без искусственного волокна.
– Вы хотите сказать, профессор, – обрадовалась Аэлита, – что через сто лет так же будет и с синтетической пищей?
– О что вы, мэм! Всегда вредно спешить с выводами. Лично я предпочитаю рубашки из хлопчатобумажной ткани, но…
– Но все еще впереди! – вмешался Стилл. – Говорят, есть такая песенка.
– Не знаю, споет ли ее наш председатель, – буркнул О'Скара, видя, что Броккенбергер раздраженно торопит хозяйку завода перейти в другие цехи и поскорее закончить обход.
Американские ученые заинтересовались цехом, где стоял шум, характерный для текстильных фабрик, и отстали от основной группы.
С удивлением смотрели они на работающие ткацкие станки.
– Вот уж чего не ожидал увидеть! – признался Стилл. – Или здесь ткут съедобные белковые рубашки?
– Нет, сэр. Я здесь делаю мясо, – ответил по-английски переходивший от станка к станку грузный рабочий в синем комбинезоне с множеством карманчиков.
– Мясо? – удивился профессор О'Скара.
– Именно мясо, сэр. Я всегда делал мясо.
– Что вы, парень! – рассмеялся Стилл. – Искусственная пища пока еще несовершеннолетняя. А вы «всегда»!..
– А я и не занимался ею, джентльмены… Я бил скот… – добродушно пояснил рабочий.
– Можно поболтать с вами минуту?
– Станки работают сами. Русские ткачихи обслуживают много больше станков, чем я.
– Ткачихи и вы! Что же заставило вас забросить настоящий мужской труд и заняться таким дамским делом?
– Занимался я многими делами. На ринге выступал. Рука тяжелая, но медлителен, проворства нет. На Чикагскую бойню не хотел идти. Животных жалко. Я всех бездомных собак подбирал. Но нужда заставила. Бизнес есть бизнес.
– Ох уж этот бизнес! – вздохнул Стилл. – Ради него станешь хоть отцом ядерных боеголовок, хоть чикагским тореадором.