Приехала в город, зашла в церковную лавку. Подходит ко мне продавщица, протягивает книжечку в неброской обложке и вежливо говорит:
– Купите, книга – замечательная. Я прочла, мне очень понравилась.
Я внутренне насупилась – чего это она мне навязывать будет?! А потом устыдилась своей гордыни и, хотя не видела в том нужды, купила.
На вокзале раскрыла на первой попавшейся странице. А там ответ старца Арсения Балобановского женщине, которую уламывали подписать жалобу на священника. Отец Арсений твердо сказал – «Не подписывай!».
И в душе моей воцарилась тишина.
Не ищи другого
Обиделась на нашего священника. Показалось – слишком строго со мной разговаривал. Надо было взять благословение на лечение в областной больнице, а я, из вредности, в нашу церковку не пошла.
Думаю: зайду в любой городской храм, возьму благословение у того священника, которого Бог пошлет. Было нечто вроде чувства вины перед нашим батюшкой, но я постаралась забыть об этом.
Приезжаю. Подхожу к Воскресенскому храму, и – удача! – священник шагает впереди. Догоняю, окликаю:
– Простите, батюшка! – он оборачивается – глазам не верю! Наш! По делам в город приехал…
– Благословите, батюшка! – и в больницу, как на крылышках.
Свеча за некрещёного
Рассказ Веры, в будущем монахини Марии: «В нашей группе у студента Ромы разболелось колено, он даже на занятия не мог ходить. За вечерним богослужением я вспомнила о нем, и пошла, поставила свечу за его здравие, помолилась Пантелеимону – Целителю.
На следующий день Ромка на занятия пришел, а когда упомянул, что колено перестало болеть в пять вечера (начало богослужения), я решила рассказать ему о свече и молитве за него. Он выслушал очень внимательно, позже решил креститься и сделал это».
Кто помогал батюшке?
Рассказ Веры, в будущем монахини Марии: «Приехала я в наш посёлок на летние каникулы. Побывала в нашем храме на Литургии. Дома хватилась – крестика нет! Не обронила ли в церкви? Вечером отправилась в храм на Всенощную.
Храм в то время был в здании бывшего комхоза. Чтобы войти, надо было обойти здание. Иду вдоль окон, форточки открыты, и слышу возгласы батюшки, и ответное пение.
Поёт незнакомая певчая хорошо, нежно, мелодично. Захожу в храм. Батюшка в алтаре. Глухая бабушка Нюра стоит.
Батюшка даёт возглас: «Миром Господу помолимся!», и я жду, когда ответит певчая «Господи, помилуй!». Тишина. Батюшка сам себе отвечает. Странно.
Снова слова священника, а певчая молчит. Не выдержав, я осторожно заглядываю за перегородку, где обычно певчие стоят. А там нет никого!
Потрясенная, едва дождалась конца службы, чтобы спросить отца Владимира об этой странности. Он ответил как-то невразумительно, типа – что показалось. Но я-то знаю, что – не показалось!
А крестик позже дома нашёлся. Нечаянно сняла его с шеи вместе со свитером».
Икона-мученица
Пришёл как-то наш батюшка к нам домой, и спрашивает:
– Нет ли у Вас иконы Спасителя? Иду освящать налоговую, и надо бы им новую икону подарить.
– Конечно, берите! – отвечаю.
– А Вы с мужем как-нибудь заедьте ко мне, у меня много старинных икон, выберете себе…
Поблагодарила я священника. А вскоре подвозили мы его до дома, и зашли в гости. Иконы были всякие, и вдруг вижу на стене – небольшая иконка Иисуса Христа, видно, что старинная, только Лик Его плохо виден. Видимо, попала икона в руки сектантов-изуверов. Они иконы и жгли, и разрубали, а вот у этой ножом Лик соскребли, причём в виде креста.
– О, это икона-мученица, – батюшка увидел, куда я смотрю не отрываясь, – досталось ей. Но Лик заживает, восстанавливается, видите – там уже чуть проявились очи Христа, линия рта…
– Отдайте её мне, батюшка!
– Возьмите!
И вот привезла я её домой. Повесила в кухне на место прежней иконы. И всем, кто бы ко мне не заходил, рассказываю эту историю… Спустя какое-то время убрала я её в иконостас в гостиной… Да, молилась перед нею каждый день.
Как-то зашла ко мне знакомая. Говорит:
– Помнишь, ты про икону рассказывала? Где она?
– В комнату пройди, в иконостасе, среди других икон она.
Знакомая прошла, после долгого молчания кричит:
– А где икона-то? Не могу найти!
– Вот же она! Наверху, под крестом.
– Не может быть! У меня в памяти та, давняя, с выскобленным Ликом, а тут и глаза видно, и нос, и губы! Не верю глазам своим!