Судьба между тем сама подталкивала его к свершениям: летом 1893 года повесть «Впотьмах», которую он писал тайком, напечатал очень авторитетный столичный журнал с десятитысячным тиражом «Русское богатство». В то время за ним стояли народники Владимир Галактионович Короленко, Николай Константинович Михайловский, Александр Иванович Иванчин-Писарев — тезка Куприна, с которым он много лет будет вести переписку. Трудно сказать, чем повесть «Впотьмах», очень слабая, с мелодраматическими эффектами, приглянулась народникам. Скорее они просто оказали любезность тетке Куприна, княжне Макуловой, которая принесла рукопись и с которой их связывала прошлая политическая работа. Интересно другое: Александр Иванович подписался полной фамилией, компрометируя Байковского. Дескать, получайте и оправдывайтесь перед Драгомировым. А может быть, он был уверен, что поступит в академию и в полк уже не вернется. Положенные три года службы истекали через месяц.
Потрясающая весть о дебюте в столичной прессе застала Куприна в Киеве, где ему предстояло перед экзаменами в академию пройти отборочный тур (отсев) при штабе Киевского военного округа: сдать тактику, политическую историю, географию, русский язык, верховую езду — и в случае успеха ехать в Петербург дальше держать испытания. В послужном списке читаем: «Командирован в штаб Киевского военного округа для держания предварительного испытания на поступление в Николаевскую академию Генерального штаба в С.-Петербург, 1893 год, июня 14. Прибыл из этой командировки сентября 3»[38].
О том, что произошло между 14 июня и 3 сентября, Александр Иванович впоследствии сложит остросюжетные истории. Он расскажет первой жене, что в Киеве застрял, потому что встретил товарищей и загулял. Они оказались в плавучем ресторане, заняли столик, потребовали меню, и в этот момент перед ними вырос околоточный:
— Этот стол занят господином приставом. Прошу господ офицеров освободить места.
Это что за порядки?! В Проскурове ни одна полицейская «штафирка» не допускается есть вместе с офицерами в собрании!
— Это нам освободить стол для пристава? Ступай, ищи ему другой!
Начался скандал. Околоточный держался нагло, и Куприн (якобы) выбросил его за борт под общий (якобы) хохот. Потом под тот же хохот околоточный вернулся в ресторан и составил протокол «об утопии полицейского чина при исполнении служебных обязанностей».
Не придав инциденту никакого значения, Александр Иванович поехал в Петербург. Прекрасно сдавал экзамены и даже заслужил похвалу начальника академии генерала Леера. И вдруг... Тот же Леер вызвал его к себе и нехотя озвучил приказ генерала Драгомирова, запрещающий подпоручику Куприну поступление в академию сроком на пять лет за оскорбление чинов полиции «при исполнении». Так совершенно некстати всплыл киевский инцидент[39].
Этот сюжет разбивается о факты. Если Куприн уже 3 сентября вернулся в полк, значит, он срезался чуть ли не на первом экзамене в академию. Испытания шли весь сентябрь, и списки о зачислении появлялись в первых числах октября. И ведь еще до знакомства со своей будущей женой, в рассказе «Тэки» (1896) Александр Иванович, как нам кажется, рассказал правду: «Я провалился — и провалился с необычайным треском — на предпоследнем экзамене по фортификации. Мне оставалось только собрать пожитки и отправляться обратно в полк». Думаем только, что это был не предпоследний, а один из первых экзаменов. А с фортификацией, судя по «Юнкерам», у него и в училище были нелады.
Как бы там ни было на самом деле, небесный покровитель Александр Невский не захотел, чтобы Куприн стал офицером Генштаба. Мы-то знаем почему, но Куприну-то каково было!.. «Что пережил я и передумал, когда за мной захлопнулась дверь Академии, — рассказывал он жене, — как с мыслью о самоубийстве я часами ходил по улицам Петербурга, я когда-нибудь напишу, и, я надеюсь, напишу неплохо»[40].
Какой удар по самолюбию! По купринскому, бешеному самолюбию! Из того же рассказа «Тэки»: «Прибавьте к голоду острый стыд провала, близкую перспективу насмешек полковых товарищей... Я вам скажу искренно: что в эти дни я все время был лицом к лицу с мыслью о самоубийстве».
Как вернуться в полк? Засмеют.
А что делать?
И он вернулся, правда, не в Проскуров, а в Волочиск на самой границе с австрийской Галичиной, где в то время находилась его рота. Видимо, сломался и пил. Полагаем, именно в этот период произошла сцена, которую вспоминал его сослуживец Сослан-бек Бекбузаров (в «Поединке» Бек-Агамалов). Как-то Куприн особенно долго что-то из себя изображал, наконец промолвил: «Будь у меня сейчас пистолет, я бы застрелился». Бекбузаров тут же достал личное оружие и положил на стол со словами: «Если дело за пистолетом, то вот вам мой, стреляйтесь». Куприн, разумеется, этого делать не стал, а на Бекбузарова затаил обиду[41].