М. К. КУРАКО (крайний справа) с работниками доменного цеха рассматривают чертежи. Енакиево, 1914 г.
Курако не выносил Шлюппа, этого выскочку, карьериста, темного дельца. Он радовался самым искренним образом, когда немецкий инженер оставил пределы Енакиева. Но вскоре тот вернулся. Где-то плелась тонкая паутина, связывавшая немца Шлюппа с бельгийцем Потье. Паутина эта протягивалась в Петербург, в Брюссель и неизвестно куда еще. Как бы там ни было, Шлюппа оставили на заводе главным инженером. Ему предложили лишь пореже сюда ходить, чтобы своим немецким обликом и акцентом «не возбуждать рабочих».
Рабочие завода были действительно возбуждены. Назревали серьезные волнения. Но причиной их являлась не жалкая фигура немецкого инженера Шлюппа и не нити интриг, завязывавшихся в петербургских высших кругах.
Грабительская война, противопоставившая друг другу две коалиции империалистических держав, унесла миллионы жертв. Обогатив кучку финансистов, промышленников, темных дельцов, война вызвала обнищание народа. Рассеялся шовинистический угар первых дней и месяцев войны. По улицам городов и местечек уже не проходили бравурные манифестации с портретами государя. Перед дворцами военных губернаторов уже не склонялись на колени толпы разношерстных «патриотов» с молитвою «Спаси, господи, люди твоя» на устах.
По стране росла волна забастовок, носивших не только экономический, но и ярко политический характер. Война раскрывала глаза народу.
В России назревала революция.
16 апреля 1916 года объявляют забастовку рабочие Енакиевского завода. Они предъявляют администрации двадцать два требования. Основные из этих требований— восьмичасовой рабочий день и увеличение заработной платы.
В забастовке заметную роль играет енакиевский рабочий кооператив. Рабочая кооперация — одна из немногих легальных организаций, через которые большевики в ту пору проводили революционную работу. Во главе кооператива — Михаил Курако, организатор его и председатель правления. В помещении рабочего кооператива происходят заседания стачечного комитета. Вместе с тем кооператив оказывает материальную помощь рабочим выдачей продуктов.
На другой день рабочие собрались у заводских ворот, оказавшихся запертыми. На заводе — казаки. Перед лавиной людей, однако, не могут устоять ворота. Рабочие ворвались во двор, забросали казаков валявшимися на земле обрезками железа. Три залпа. Толпа шарахнулась в сторону.
В следующие дни сборища и митинги происходили уже на окраине Енакиева, у Митинских казарм. Но конец забастовки предрешен — она сломлена с помощью штрейкбрехеров. Ни одно из требований рабочих администрация не удовлетворила.
Доменный цех держался крепче других. Там был Курако.
После стачки Курако недолго оставался в Енакиеве. Печи перестроены, они приобрели вполне американский вид. Курако сознает, что они не прибавили ему новых лавров. С болью он смотрит, как подвозят катали свои тележки к наклонным мостам. Клещами чугунщики волокут сизые чушки чугуна. Ни бункеров, ни разливочных машин. Об этом приходится только мечтать...
Неожиданное предложение от акционерного общества «Копикуз» («Копи Кузбасса») проектировать и затем строить металлургический завод в Кузнецком бассейне, по замыслу самый крупный в России, открывало радужные перспективы.
Курако с радостью принял это предложение.
НА ВОСТОК
Уже несколько месяцев Курако живет в Петрограде. Он занимает номер в лучшей столичной гостинице. Из окна он видит широкую площадь с храмом-колоссом, произведением знаменитого Монферрана. Дальше расстилается величественная набережная Невы.
В великолепной столице Курако чувствует себя одиноким и заброшенным. Он не знает здесь никого, кроме нескольких друзей-южан, которых сам же привез в туманную столицу. С ними он должен отправиться в лесные сибирские дебри. Каждый день являются сюда доменщики Донбасса и задают один и тот же вопрос: «Когда же, наконец, поедем?» Этого с нетерпением ждет и Курако.
Изредка раздается телефонный звонок. Опять то же самое. Успокоительные слова. Судьба «Копикуза», общества по разработке угольных копей Кузнецкого бассейна, решается в банках и министерствах. Директор — распорядитель общества — предлагает терпеливо ждать.
Курако томится от бездействия. С ненавистью глядит он на холодную, чисто подметенную площадь, на малахитовые колонны монументального Исакиевского собора. Финансовые и придворные тузы взвешивают выгоды еще одной промышленной авантюры. Пока Курако изучает на географической карте маршрут, который должен его привести за тысячи верст отсюда, к затерянному в тайге городку Кузнецку, в деловых кабинетах идет торг угольными пластами Сибири. К этим минеральным богатствам протянули руки отечественные дельцы и банкиры двух европейских столиц.
История с эксплоатацией недр Кузнецкого бассейна тянется не со вчерашнего дня. Но никак не сдвинуть дело с мертвой точки. Проблема чересчур сложна. Нужен капитал, инициатива.
Перед войной случайно было обращено внимание на угольный район, входивший в Алтайский округ. Личной собственностью самодержца России являлся этот район, как и богатейшие риддеровские полиметаллические месторождения в Забайкалье. Забайкальскими и алтайскими землями ведала канцелярия «кабинета его величества». Кабинет еще в прошлом веке сделал попытки самостоятельно добывать серебро и свинец в Забайкалье, но оставил их из-за трудностей. В 1910 году богатый Риддер был отдан за бесценок Уркварту. Кузнецкий бассейн представлял собой мертвый капитал. Уголь не разрабатывался из-за отсутствия поблизости рынков его сбыта. Неожиданный интерес к нему проявила личность, не имевшая никакого отношения к промышленности. Это был Владимир Трепов, брат небезызвестного Дмитрия Трепова, петербургского градоначальника, которому принадлежит историческая фраза «патронов не жалеть».
Бывший ташкентский губернатор, член государственного совета, Владимир Трепов в годы жестокой реакции оказался в оппозиции к Столыпину, вершившему судьбы страны. За это он получил отставку и заграничное путешествие. Вернувшись в Россию, Владимир Трепов дал обещание не заниматься больше политикой. Он выпросил у Николая II в концессию на девяносто девять лет землю между Томью и Обью, по территории равную европейскому государству. Это были богатые угленосные земли.
Трепов ходит по банкам, промышляя сибирскими недрами. Он сулит огромные барыши: «рубль на рубль» вложенного капитала. Но банкиры России не верят. Они не хотят рисковать. Приходится избрать единственный путь, испробованный десятками разных коммивояжеров по распродаже родины. Трепов едет в Париж, захватив концессионный договор, образцы и анализы угля. Ему удается заинтересовать не очень солидную фирму «Акционерное общество железных дорог Африки и Азии». Трепов обещает покровительство «кабинета его величества», козыряет своими придворными связями. Директор общества колеблется, посылает двух своих инженеров на разведку в далекую Сибирь. «Алтайская экспедиция» — под таким названием вышел труд инженеров; Громье и Барильона. Они дали благоприятный отзыв о Кузнецком бассейне и о ближайшем Тельбесском железорудном месторождении. В ноябре 1913 года министерство торговли и промышленности зарегистрировало акционерное общество «Копикуз» с капиталом в 6 миллионов рублей.