Эти испытания показали, что введение экранирования дало возможность надежно защитить пулеметные расчеты бронеприцепов ТЩ-39 и ТЩ-59 не только от огня пулеметов, но и от огня противотанкового ружья противника со всех возможных дистанций боя и при всех углах обстрела. Решетчатый экран, в сравнении со сплошным, обеспечивал защиту от противотанковых ружей (ПТР) противника при меньшем весе бронирования, но при этом был менее живуч против автоматного огня. Также отмечены большая технологическая сложность изготовления решетчатого экрана и некоторые конструктивные недостатки бронеприцепов ТЩ-39 и ТЩ-59.
В итоге комиссия пришла к следующему заключению:
1. После устранения отмеченных недостатков подвергнуть указанные образцы ТЩ-39 и ТЩ-59 только лишь полигонным испытаниям (ранее испытанные войсковой комиссией неэкранированные образцы ТЩ-3 и ТЩ-5 были уже рекомендованы на вооружение Красной армии).
2. Рекомендовать дальнейшее усиление бронезащиты прицепов ТЩ-3 и ТЩ-5 путем экранирования, с тем чтобы обеспечить защиту и от пули противотанкового ружья Дегтярева (калибр 14,5 миллиметра).
Таким образом, поставленная перед лабораторией ЛФТИ научная задача разработки эффективного способа уменьшения веса брони без снижения ее защитных свойств была успешно решена. Значительная доля работы в этом направлении была проделана под руководством Курчатова и с его непосредственным участием. Несмотря на короткий период руководства этой проблемой, Курчатов быстро и глубоко вошел в суть поставленных перед «броневой» лабораторией задач, связанных с укреплением танковой брони, защитой авиационной и военно-морской техники.
Несмотря на значимость этой деятельности, она продолжалась недолго. С конца 1942 года Курчатов отходит от работ по броне, целиком переключившись на грандиозный по объему и глобальный по своей значимости жизненно необходимый для страны атомный проект СССР.
Часть пятая
И НЕ БЫЛО БОЛЬШЕГО ДОЛГА
Глава первая
БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ
В 1996 и 2001 годах появились две публикации академика А. П. Александрова — соратника Курчатова по атомной проблеме, его преемника на посту директора Института атомной энергии, — в которых автор пишет, что работа по созданию атомного оружия планировалась в одной из «военных программ» ЛФТИ. «Это направление фигурировало в плане работ Физико-технического института на военный период. Я читал своими глазами какой-то план, где было написано „Работы по атомной бомбе“, прямо так и было написано. Но этот план не был никак утвержден…»[378] Все известные до сих пор источники этого не подтверждают. Обсуждения вопроса возможного создания атомного оружия проводились на разных уровнях, о чем уже было сказано, но до утверждения каких-либо планов или программ дело не дошло.
СССР, как известно, был вынужден с началом Великой Отечественной войны полностью прервать все работы по дорогостоящей атомной тематике, в то время как его союзники — США и Великобритания — расширяли ядерные исследования, тщательно засекретив любые сведения об этом. К началу войны взгляды политического и военного руководства СССР, США, Великобритании на перспективы ядерных исследований находились примерно на одинаковом уровне: дело это с научной точки зрения интересное, но его практическое осуществление потребует многих лет и огромных затрат при неясном окончательном результате. Характерно в этом отношении мнение У. Черчилля, высказанное им 5 августа 1939 года в письме министру авиации Англии: «Это открытие, каковы бы ни были его научный интерес и дальнейшее возможное практическое значение, не угрожает привести в ближайшие годы к результатам, которые можно было бы использовать в широком масштабе… можно предполагать, что при обострении международного напряжения будут намеренно распускаться слухи о применении этого процесса для создания какого-то нового страшного секретного взрывчатого вещества, способного снести Лондон с лица земли»[379].
378