В 1926 г. у Игоря с Мариночкой состоялся „свадебный пир“, скромный, но приятный прием, на котором присутствовали Н. Н. Семенов, А. К. Вальтер, П. П. Кобеко с женой и сестра жены с мужем, веселые супруги, и мы с Ивой. Много острили и смеялись.
Прожив несколько лет в нашем доме, Игорь с Мариной получили квартиру вначале на Ольгинском просп[екте], а позже на Лесном, а свои апартаменты они передали приехавшим родителям и брату Игоря».
Игорь Васильевич, как и обещал, крестил дочь своих университетских друзей А. В. и И. В. Поройковых — Ариадну. Ее он считал родным и близким человеком, крестной дочерью не на словах, а как и подобает православному христианину. Переживал за нее, помогал и в детские, и в юные, и в зрелые годы. Дружба с крестным прошла через всю ее жизнь. А ее подруга детства Татьяна Ильинична Флоринская, наблюдая Игоря Васильевича в пяти-шестилетнем возрасте, запомнила его необыкновенным человеком в обыкновенной жизни:
«Не очень точно, но мне кажется, что я увидела Игоря Васильевича Курчатова в году 1932 или в 1933. Мне было тогда 5–6 лет. Меня поразил этот взрослый человек и вызвал восторг на всю жизнь. Он был молод, очень красив, весел и обаятелен, с удивительным „персиковым“ цветом лица. Все время шутил с нами детьми, моей подругой — ровесницей, Ариадной Поройковой и со мною. Игорь Васильевич очень часто бывал в семье Поройковых. Он был их родственник или очень близкий друг. Ко мне и к Ариадне он проявлял очень большое внимание: каждый раз расспрашивал о нашей ребячьей жизни, интересах и занятиях, шутил, уделял, как нам казалось, времени на беседы с нами не меньше, чем взрослым. Потом я поняла, что Игорь Васильевич любил детей.
Особенно мне запомнились прогулки, всегда вечерние, в „Сад Совторгслужащих“, находившийся недалеко от нашего дома на ул. Красных зорь, где жили Игорь Васильевич со своими родителями, женой Мариной Дмитриевной и братом. Поскольку мы жили в одном доме, я и Ара заходили к ним. Квартира была темная, с окном во двор-колодец. Его маму я не помню. Жена Игоря Васильевича была довольно интересной дамой, как мне казалось, сдержанной и одновременно заботливой и нежной к Игорю Васильевичу.
Прогулки в сад мы совершали всегда вечером, когда все собирались после работы дома. Гулять с нами, девчонками, ходили отец Ариадны — Иван Васильевич и Игорь Васильевич, бывшие друзьями-товарищами еще в Крымском университете. Мы с Ариадной всегда с нетерпением ждали этих прогулок.
До революции сад был роскошной усадьбой. И от этой красоты еще что-то осталось. Гулять было весело, интересно. Мы без конца хохотали. А эти молодые мужчины вели себя как мальчишки: катались задом наперед на ледяной горке, довольно высокой, заканчивавшейся в замерзшем живописном пруду. Скатившись, они по очереди старались снова забраться на горку по льду. Но сразу не получалось и они, громко ликуя и смеясь, опять скатывались назад в пруд. Иногда и на животе — туда же! И наперегонки. А что было с нами! Мы изнемогали от смеха и, наверное, визжали… так было необыкновенно весело. Домой приходили все мокрые и счастливые.
Потом была война.
Игорь Васильевич и Марина Дмитриевна уехали. Кто куда. На фронт, в эвакуацию. А мы, их родители, Поройковы остались в блокаде. Блокадной зимой 1941 года Поройковы тоже уехали. Иван Васильевич погибал. Вовремя они уехали. По-моему, благодаря Игорю Васильевичу, настоявшему и вызвавшему их. Только уже в 1954 или 1955 году я увидела Игоря Васильевича и Марину Дмитриевну уже в Москве, когда проездом в Поволжье мы с дочерью на сутки остановились у Поройковых, живших в их квартире на Большой Дорогомиловской улице. Отдав им ее, Курчатовы жили на работе.
И снова я наблюдала, с каким неподдельным интересом Игорь Васильевич разговаривал с моей дочерью Мариной, которой было 2,5 года. Я вспомнила детство, свои, наши прогулки. Так получилось, что все, кроме Игоря Васильевича, должны были пойти в Большой театр на балет „Медный всадник“, где танцевал Юрий Тимофеевич Жданов (муж Ариадны Поройковой). А домработница, которая должна была остаться с Мариной, запаздывала. Помог Игорь Васильевич: остался „в няньках“, и, по-моему, с удовольствием. Сам предложил такой выход. Настоял. Пришлось уехать без него. В тот день Игорь Васильевич выглядел таким же молодым, веселым и обаятельным, как и двадцать лет назад. А Марина Дмитриевна, тепло и заботливо встретившая нас, как и в дни нашего детства, своей деликатностью, старалась не мешать нашему общению.
Больше мне не пришлось увидеть ни его, ни Марины Дмитриевны. Переписываясь с Ариадной, я посылала Курчатовым приветы. Слышала о них от родителей Ариадны — Ивана Васильевича и Анны Васильевны Поройковых. До сих пор в душе живет радость от того, что посчастливилось на своем пути встретить, увидеть чудесного человека, необыкновенного и особенного».