С приближением фронта к Ленинграду сотрудники Физтеха эвакуировались с семьями на восток, в Казань. К отъезду готовились и Курчатовы, но тяжело заболел отец. Решили: вначале выедут Борис и Марина, обоснуются на месте и затем встретят родителей. Но город был отрезан блокадным кольцом, отец умер, и старушка-мать осталась в полном одиночестве.
Ленинград, Москва, военно-морские базы Крыма и Северного Кавказа, Казань, опять Москва и снова базы флота — Полярное и Ваенга — теперь уже на Севере, затем уральские заводы и полигоны и вновь Казань и Москва — на многих дорогах Великой Отечественной войны остались следы трудной и героической работы Игоря Васильевича Курчатова.
Он мог быть убит в ноябре 1941 года, когда плавбазу «Волга», одну из трех последних, уходивших из Севастополя с ранеными и учеными, чудом не потопили фашистские самолеты. Налеты в пути продолжались всю ночь, две плавбазы были потоплены. Он мог умереть во время тяжелой болезни в Казани в январе — марте 1942 года, но выжил, опять чудом. Провидение хранило Курчатова для великого будущего, где, очевидно, был нужен только он.
О многом из пережитого с первых дней войны и до начала работ по урановой проблеме рассказывают собранные в его Доме-музее письма, воспоминания, фотографии военных лет, характеристики, командировочные удостоверения, пропуска, дипломы. Они дают некоторое представление о том, как встретил Курчатов новые испытания, что делал, как жил и работал в ту пору.
Невыразимой печалью и безысходностью наполнены письма матери Марии Васильевны из блокадного Ленинграда детям в Казань и Крым о смерти отца, о ее трагическом положении и медленном умирании. Тяжело читать выведенные химическим карандашом на листах ученической тетради, в темноте, все более и более слабеющей рукой, полные любви слова, которыми она благословляет своих детей на будущую счастливую жизнь и просит у них прощения.
Письма Игоря Васильевича, Марины Дмитриевны, Бориса Васильевича Курчатовых 1941–1943 годов из Севастополя и Поти в Казань и из Казани в Севастополь и Поти повествуют о войне глазами каждого из них. Игорь Васильевич, как и прежде, был оптимистичен; сообщая о своей работе и жизни в объятом войной Крыму, он старался не волновать, ободрять родных, лишь изредка и скупо писал о боевой работе и о планах на скорое будущее.
В письмах от друзей, учеников, родных Курчатов получает горькие вести о их страданиях и потерях, о тех, кого безжалостно унесла проклятая война. Его ответы полны душевного сочувствия — он умел разделить горе ближнего, помочь и словом и делом, как это было с семьей погибшего в Ленинграде его лаборанта П. И. Короткевича. Курчатов не оставлял в нужде и семьи погибших, и многочисленную семью с Урала, все послевоенные годы помогая им материально. Повествуя о пережитых событиях военного времени с безвозвратными потерями и лишениями, голоса из прошлого в этих бумагах позволяют зримо представить военный отрезок жизни и деятельности Курчатова.
Война потребовала всеобщей помощи фронту, мобилизации всех сил и ресурсов страны на борьбу с врагом, перестройки народного хозяйства. 16 июля 1941 года правительство приняло решение об эвакуации в восточные районы страны Академии наук СССР. Большая часть академических институтов и лабораторий перебазировалась в Казань. До войны в столице Татарии было 13 вузов и 25 научных учреждений, 1200 сотрудников кафедр и лабораторий занимались научной работой. Ответственность за организацию и проведение эвакуации Академии наук была возложена на вице-президента академии О. Ю. Шмидта. Чтобы подготовить встречи и расквартирование академических институтов и их сотрудников, 19 июля Шмидт прилетел в Казань. Уполномоченным по устройству эвакуированных учреждений в Казани от Президиума Академии наук был назначен глава казанской химической школы академик Александр Ерминингельдович Арбузов.
23 июля казанцы встречали первые эшелоны эвакуированных ученых с их домочадцами. «Прошло какое-то мгновение после того, как остановился поезд, и вот уже около нас стояли вице-президент АН СССР академик О. Ю. Шмидт с его легендарной бородой… академик Б. Д. Греков с его седой благородной шевелюрой, академик Е. В. Тарле в коротком и несколько старомодном пальто и шляпе… академик А. К. Крылов, знаменитый русский ученый-кораблестроитель с импозантной бородой в виде лопаты, бледный, с острыми глазами член-корреспондент Академии наук Е. А. Косминский», — вспоминал профессор-историк Г. Н. Вульфсон, тогдашний студент, встречавший приезжих в толпе молодежи[271]. Знаменитым академикам пришлось заниматься весьма прозаическими делами: в кратчайшие сроки обеспечить эвакуированных площадями для работы и жилья. В Казань из Москвы и Ленинграда прибыло 93 академика и члена-корреспондента Академии наук, 1650 научных сотрудников и служащих из 33 академических учреждений, а с семьями — около пяти тысяч человек. К декабрю на площадях университета разместилось большинство академических институтов и лабораторий.