Вошли в домик. Взяла старуха в руки веник, с потолка пыль сняла, стены почистила, все прибрала, освободила место для гостя.
Бэнгер дал старухе золота и сказал:
— Матушка, купи две кровати, два одеяла 145, два матраса, кофе, хлеба, муки, мяса и всего, что нужно.
Взяла старуха деньги и принесла все, что просил Бэнгер.
Скажу своим почтенным 146, сели они, поели, поговорили. С этого дня Бэнгер остался у старухи и часто ходил в город.
Однажды проходит он мимо одного дома и слышит ― кто-то плачет и причитает: «Ах, брат, ах, брат!» Вернулся Бэнгер домой:
— Матушка, в одном доме сегодня кого-то оплакивают.
— Как же, сынок, разве ты ничего не знаешь? Ты не из нашей страны?
— Нет, матушка, нет.
— Есть у нас падишах, а у него есть дочь. Из других стран приезжают сыновья падишахов сватать девушку. Девушка очень красива и добра, лучше на всем свете не сыскать. Но отец не отдает ее замуж. Каждый раз находит причину для отказа и всех женихов казнит. Около пяти тысяч парней он убил.
— Матушка, сосватай мне эту девушку.
— Да буду я твоей жертвой! В нашем городе двадцать миллионов 147человек проживает. Гуляй по городу, смотри, какая девушка придется тебе по душе, ту и сосватаю. Если сосватаю тебе дочь падишаха, погублю тебя. Ведь ты мне стал сыном.
— Матушка, это не твое дело, я тебя прошу, иди и посватай ее.
Что оставалось делать старухе? Купил ей Бэнгер новую одежду, закурила она свою трубку 148и, пуская дым кольцами, пошла ко дворцу падишаха. Села на камень сватов. Вышел из дворца везир падишаха, смотрит ― старуха сидит на камне сватов.
— О, смотрите-ка на нее! Если б она не знала здешних порядков, все было бы понятно. Но она же из нашего города. Да что она, ослепла? Ведь и ее сына убьют. Мятушиа, ты зачем села на камень сватов?
— Я пришла сватать дочь падишаха.
— Жаль мне тебя, матушка. Разве ты не знаешь, что падишах казнит по четыре-пять человек в день? Не жалеет ни сыновей падишахов, ни сыновей знатных людей. А ты кто? Ведь и тебя, и сына твоего падишах казнит.
— Какое твое дело? Иди и скажи, что пришла старуха и села на камень сватов.
Вернулся везир во дворец к падишаху и все ему рассказал.
Падишах рассмеялся:
— Когда бог наказывает человека, тот сам сует ноги в огонь. Так и старуха. Иди позови ее. Я отрублю голову ее сыну. И зачем ей сын? Ей нужен посох, чтобы ходить просить милостыню. Сьш вырос, стал зарабатывать, одел ее, она и возомнила о себе.
Пошел везир за старухой:
— Падишах зовет тебя.
Старуха, вошла, поклонилась на все стороны, села, положила ногу на ногу и закурила свою трубку. Падишах посмотрел на старуху и удивился:
— Надо же, раньше она была одета в лохмотья.
Затем говорит ей:
— Матушка, я слышал, что ты села на камень сватов, дочь мою сватать?
— Да, падишах.
— Матушка, если б мы тебя не знали, то решили бы, что ты незнакома с моим приказом. Но тебе-то известно, что я свою дочь замуж не отдаю! Ведь я отрублю голову твоему сыну. Но мне тебя жаль, уходи подобру.
— Дорогой, ты должен отдать свою дочь моему сыну. Не выдашь за моего сына, падишах, отдашь ее бедняку.
— Ну ладно, пришли ко мне своего сына.
Пришел Бэнгер во дворец. Ведь он сын падишаха, знает, как вести себя. Указал падишах ему место, юноша сел. Присмотрелся падишах к юноше, обратил внимание на то, как он говорит, как ведет себя, затем спросил:
— Как тебя зовут?
— Зовут меня Бэнгер.
— Бэнгер, разве ты не знаешь мой обычай? Я дочь свою не выдаю замуж. Кто приходит ее сватать, того я казню. Я и тебя казню, ты знаешь об этом?
— Будь в здравии, падишах. Если я виновен, отруби мве голову. Но дочь свою ты все равно отдашь мне. Что я должен сделать, чтобы получить ее?
— Отдам тебе? ― рассердился падишах. ― Ну нет. Я смешаю двадцать пудов гороха и двадцать пудов риса. За ночь ты должен отделить горох от риса, но чтоб ни в горохе не было ни зернышка риса, ни в рисе ни одной горошины. Справишься ― отдам тебе дочь. Срок твой ― с ночи до утра, не больше.
Двадцать пудов гороха и двадцать пудов риса отнесли в одну комнату, высыпали из мешка и смешали. Все стены комнаты покрыты цементом 149, только свет падает из окошечка. Бэнгер задумался:
— Да, тут не кило 150и не два. И два-то кило человеку не выбрать по зернышку. Как же мне все это перебрать? Слетит моя голова. И матушка говорила, и сам он мне сказал, что не нужно свататься… Ах, вах, конец мне!
Вдруг Бэнгер вспомнил про муравьев: «О, ведь он мне сказал: попадешь в беду ― дай нам знать». Сжег он волосок муравья, глядь, а из-под окна, из-под двери, из всех щелей лезут муравьи. Столько их набралось, что уже по спинам друг друга ползут.
Падишах муравьев спросил Бэнгера:
— Что стряслось, чем тебе помочь?
— К утру надо отделить рис от гороха и чтобы ни одно зернышко риса не попало в горох и ни одна горошинка не оказалась в рисе. Иначе мне отрубят голову.
— Ну, это не твоя забота. Ты посиди в стороне.
Муравьи принялись за работу. И так хорошо они разделили все зерно на две кучи, что ни одна горошина, ни одно зернышко риса не были забыты.
— Бэнгер! ― позвал ладлшах муравьев. ― Твоя просьба выполнена, заодно мы и сами поели.
— Хорошо сделали, что поели.
Бэнгер поблагодарил падишаха муравьев. Они попрощались, и все муравьи скрылись.
Проснулся утром падишах, умылся, помолился, позавтракал. Затем призвал палачей:
— Приведите мельчака, мы отрубим ему голову.
Пошли они, открыли дверь, смотрят…
— Ой…
— Погодите, ― остановил их Бэнгер, ― не суйте свои руки в кучу. Позовите своего падишаха, пусть сам придет и посмотрит. Я разделил зерно.
Пошли они за падишахом. Падишах не поверил, спросил:
— Как же смог он все это перебрать?
Они ответили:
— Но он перебрал.
— Нет, даже если бы миллион человек перебирали зерно, и то не смогли бы сделать это за ночь. Как же он смог?
— Он перебрал.
Когда падишах и его люди убедились, что в рисе нет ни одной горошины и в горохе ни одной рисинки, сказали Бэнгеру:
— Пожалуй, пойдем в диван.
Пришли они в диван, сели, поели, разговорились.
— Бэнгер! ― обратился к нему падишах. ― Мужчину испытывают три раза. Вот тебе второе мое испытание: ты должен съесть десять ситлей 151халвы за одну ночь. Не справишься ― казню. ― И приказал приготовить десять ситлей халвы.
А в один ситл вмещается десять ведер. Сварили халву, сладкую, жирную. Принесли и поставили котлы перед Бэнгером, поставили и сунули его руку в халву.
— Помни, ― сказал падишах, ― до утра ты должен все это съесть. Если халвы останется хоть кусочек с ноготок, я отрублю тебе голову. До завтра.
Что же делать? И тут вспомнил он про великанов. Только он сжег великаньи волоски, как великаны, став маленькими, с муравья, полезли из всех щелей, а войдя, снова становились великанами. Спросил главный великан:
— Бэнгер, в какую беду ты попал?
— Надо съесть всю эту халву и так очистить котлы, чтобы ни кусочка не осталось.
Главный великан взял платком кусок халвы, протянул Бэнгеру.
— Это тебе, поешь, чтобы от голода не умереть.
Не всем великанам досталась халва. Они так вычистили и выскоблили котлы, что даже полуду отбили.
— Бэнгер, мы очень благодарны тебе. Хорошо ты нас угостил. Мы-то думали, что ты и вправду попал в беду. Ведь мы воюем, целые войска уничтожаем. Ты зовешь меня, говоришь, что в беде. А разве это беда?
— Вы пришли мне на радость, ― сказал Бэнгер на прощаиие.
Утром падишах велел позвать палачей:
— Пусть приведут Бэнгера ко мне, голову ему отрубим.
Пошли люди за юношей, а перед ним котлы пустые, вылизанные. Вернулись они к падишаху и говорят:
146
«Скажу своим почтенным» ― здесь и далее традиционное обращение сказителя к слушателям.
148
В прежнее времена пожилая курдянка могла выйти на улицу с трубкой, это не считалось зазорным.
151
Ситл ― большой (до 17 ведер) луженый котел с двумя-тремя ручками для варки пищи и других бытовых нужд, внутренняя поверхность которого покрыта полудой ― тонким слоем олова.