На следующее утро я отправился вместе с ним за баранами. Когда мы подошли к стаду, вокруг меня собрались все пастухи и подпаски, предлагая мне узнать своих баранов.
Оглядев издали громадное стадо, я конечно не мог отличить своих баранов. Тогда я поднялся на высокую скалу и сразу указал на трех баранов, которые как бы чувствуя себя чужими в этом стаде, отделились от него и паслись в стороне.
Пастухи похвалили меня за догадливость и назвали хорошим пепором. Затем они приняли меня как гостя и угостили пастушеским жарким. Зарезав молодого, хорошо упитанного барашка и сняв с него шкурку, они разрезали мясо на куски, которые пересыпали мелко накрошенной душистой травой и дикой луковицей и затем уложили обратно в только что снятую шкурку. Между тем подпаски уже успели выкопать неглубокую яму, в которую осторожно опустили шкуру с мясом; яму забросали землей и развели над бугорком большой костер. Когда через два–три часа костер совершенно прогорел, пастухи осторожно отгребли огонь и землю и, аккуратно развернув овчину, стали перекладывать мясо в котелки.
Приятный запах свежеподжаренной баранины, смешанный с запахом трав и лука, возбудил наш аппетит, тем более, что мы с утра почти ничего не ели. Травы были так ароматны, мясо казалось таким сочным —мы с нетерпением ожидали того момента, когда можно будет приняться за еду. Между тем пастухи торжественно, неторопливо рассаживались в круг, и я из приличия тоже не должен был обнаруживать своего нетерпения. Как вкусен был этот обед!
Отец счел нужным отправиться немедленно к Мирза–Тамо–оглы и просить у него извинения. Он уговаривал его отправиться к беку и взять у него своих баранов. Но всесильный бек не считался с такими бедняками, как мы или Мирза–Тамо–оглы, и конечно оставил баранов у себя. Пострадала от этого дела, кроме Мирзы–Тамо–оглы, еще и ворожея: слух об ее обмане распространимся по всему округу, и престиж ее среди курдов совсем упал: никто к ней больше не обращался.
Прошло лето, и наступила глубокая осень со всеми туманами, дождями и холодным, режущим ветром. Брат Давреш стал жаловаться на боль в голове и боках, С каждым днем он чувствовал себя хуже, все чаще жаловался на боль в груди. Он едва плелся за стадом, и ясно было, что силы его покидают. Наконец он слег. Отец сходил за «экимом», знахарем, который посоветовал ему хорошо протопить тундырь, зарезать барана и, завернув брата в свежеснятую шкуру, продержать его в теплоте над тундырем; это лечение надо было проделать два раза. Родители в точности выполнили предписание экима. Кроме того знахарь пускал брату кровь, варил известку с молоком и этой смесью обкладывал больному грудь, но и это лечение, не приносило, пользы —брат угасал. Опечаленный отец не раз обращался к духовным лицам «пирам» и «шейхам», но разве могли они помочь больному? Давреш вскоре умер. Лишившись помощника, старик–отец уже не решался брать на свое попечение большое стадо, — он стал наниматься к хозяевам, у которых стада были небольшие; с этой работой он справлялся без помощника. Я же по его совету отправился в город, чтобы наняться куда‑нибудь хоть в сторожа. Решение это было правильно, потому что пастушество не могло обеспечить нашего существования: мы давно уже жили впроголодь.
В ГОРОДЕ. ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА
Наши соседи–курды собирались в город — продавать ячмень и пшеницу. В городе они хотели закупить сахар, чай, мануфактуру и другие припасы, необходимые на зиму.
Мать приготовила мне хлеба, сшила дорожный мешок, починила мою одежду, и я с обозом ночью отправился в путь. По дороге я подгонял быков и вообще охотно исполнял всякую работу. Через два дня мы приехали в Карс.
Город Карс расположен под горой, на которой стоит большая крепость, построенная еще турками. Карс перешел во владение России после войны 1877–1878 гг. Русские приложили много усилий, чтобы очистить его от вековой грязи и бродячих собак, которых турки не уничтожали: они считали этих грязных голодных псов священными животными. Кругом Карса, на высоких горах, выстроены военные форты, и сам Карс — военный город. Мне очень понравились красивые двух- и трехэтажные дома, вымощенные улицы и зеленые сады, но больше всего меня привлекали магазины. Я не мог оторваться от больших окон, где было столько разнообразных и красивых вещей. В поисках работы я исходил почти весь город и хорошо изучил его.