Во внутреннем кармане плаща лежит письмо учёного. Его нужно доставить со всей срочностью. Быть может, в храме Кириона ему окажут помощь? Сомнительно, кириниты не имеют обыкновения запасать подкованные ботинки, оружие и илмиритские плащи. Если накормят, уже хорошо.
Мимо проехала карета, кучер, кутающийся в плащ, покосился на Эллиона. Коснулся двумя пальцами края капюшона, курьер повторил жест. Проводил взглядом, пытаясь отрыть в памяти, кому принадлежит герб на двери. Кажется, важному человеку из северной части Осколков. Имя рода проступило в мешанине знаний, но мысль спугнул заурчавший живот.
— Да-да, подожди. — Пробормотал Эллион, прикладывая ладонь и слегка массируя.
Покосился на дверь булочной, вздохнул и пошёл дальше, держась у стен. Вода сыплется с неба мелкой крупой, о капюшон ударяются ледяные крошки. Тёплые дни кончились. Впереди только сырость, холод и лёд.
Таверна нашлась быстро. Под порывами промозглого ветра над входом покачивается треснувшая табличка. Рисунка не разобрать, но хорошо просматривая вырезанная пивная кружка. Эллион поднялся по крыльцу из двух ступеней, держась за поручень. Толкнул дверь и окунулся в густой, горячий воздух, полный запахов пота, жареного мяса и горящего дерева.
Взгляды двух десятков пар глаз пересеклись на нём и сразу, заметив рукав, отдёрнулись. Люди отворачиваются, утыкаются в тарелки и кружки. Эллион, против воли шаркая, поплёлся через зал к свободному столу подальше от двери. Тяжело опустился на лавку, почти теряя сознание от усталости и нахлынувшей сонливости.
Кончики ушей покалывает, щёки горят. Тепло проникает в ботинки и по телу растекается вялость.
— ... заказывать будете? Господин?
Эллион встрепенулся, поднял взгляд. Над ним склонилась явно обеспокоенная женщина. Веснушчатое лицо, серые глаза, волосы укрыты платком, не скрывающим длинную косу, перекинутую через плечо на грудь. Довольно внушительную. Одета в шерстяную кофту и длинную юбку с передником.
— А? Да... конечно. Простите, задумался.
— Ничего страшного, так собственно, что будете?
— Сладкого.
— Вина?
— Нет, воды, что-нибудь сладкое и горячее.
— Пирог с брусникой подойдёт?
— Да... два пирога.
Женщина взяла протянутые деньги, улыбнулась и поспешила на кухню. Эллион откинулся назад, уперевшись лопатками в стену, прикрыл глаза. Вскоре на стол поставили деревянный поднос с двумя пирогами, исходящими ароматным паром и кружку с горячим взваром. Курьер вопросительно посмотрел на служанку, и та с улыбкой пояснила:
— Это травяной чай, бодрящий. Вы выглядите очень уставшим.
— Да, так и есть. Спасибо.
Странно, раньше он так не уставал даже в зимних доставках. Когда в одиночку пробивался через заснеженные поля и леса. А сейчас, стоило уйти из лагеря учёного и за день, как древний старик.
«Это последствия исцеления»
Призрачный голос демона ворвался в мысли, разметал как сухие листья. Эллион едва сдержался ответить вслух.
«В каком смысле?»
«В прямом. Я же не могу напрямую закачать в тебя энергию, сгоришь, так что я подкрутил биохимию, и так, по мелочи. Али, ты всегда мог людям головы руками отрывать?»
«Ясно...»
Пирог тает во рту, а каждый глоток вливает в тело жизнь. Эллион выдохнул через нос, потянулся за вторым. Если так подумать, то он уже и забыл, что такое сладкая еда. Питался кашами, мясом, растениями и ягодами, в основном кислыми. Пил вино и ключевую воду. Даже не задумывался о сладком, а тут на, уплетает второй пирог, как кошка краденую рыбу.
«Это всё сахара. Тело требует энергии, а сахара самый простой способ её получить».
«Угу, спасибо за информацию»
«Да ладно тебе, я же жизнь твою спасал! Тем более, пироги ведь вкусные?»
«У меня такое чувство, что это спасение встанет боком»
«О как, с каких пор Илмириты раздумывают о последствиях доставки?»
Эллион «промолчал». Ведь действительно, с каких пор он сомневается в учении Илмириа? Ну, пожалуй, с последней драки против родного брата. С тех пор как его отравила любящая женщина. Не отвергает, но задумывается о целесообразности.
Покончив с пирогами, осознал, что утолил лишь первый голод, подогрел аппетит. Заказал наваристую похлёбку и поджаренный хлеб. Настроение поднимается по мере наполнения желудка, а травяной чай заменило горячее вино.
***
Ринзара упала на колени, за шею сзади схватила жёсткая рука. Придавила. Вокруг горят масляные лампы, расставленные на полках, сидят люди в белых мантиях. Суд Илмира. Пахнет бумагой, пылью и смертью.
Илмир не ведает правосудия и справедливости, есть только информация. А все, кто мешают, её распространению должны понести кару. Жестокую.
Зал заполняет густая тишина, окна занавешены чёрным бархатом. Белый плащ стоит за Ринзарой и держит за шею. Нужды особой в этом нет, руки женщины безжалостно стянуты за спиной. А ботинок давит на сгиб колена. Из одежды на Ринзаре только сорочка и штаны.
Все яды отобрали, как и оружие, даже заколку. Волосы сальными волнами закрывают лицо. Голова болит и очень хочется пить.
Сумрак разорвали тяжёлые шаги, на помост поднялся мастер Иан. Её наставник, один из высших чинов культа Илмира, любимый учитель Эллиона. Высокий, тощий старик с обвисшими нижними веками. Волосы коротко острижены и блестят серебром. Идя по помосту, опирается на трость.
Довольно иронично, что человек, спасший её из трущоб. Выкормивший и обучивший. Будет решать, жить ей или умереть. Беда в том, что мастер Иан алчет голову груза, который доставлял Эллион и голову самого курьера. А значит, она не отделается выговором.
— Ты совсем выросла Рин. — Сказал старик, разглядывая бывшую ученицу. — Жаль, что встретились вот так.
— Мне тоже. — Просипела Ринзара, едва узнавая собственный голос.
— Алкоголь тебя старит, как и горе. Скажи, как так вышло, что он остался жив? Я думал твои яды совершенны.
— Так и есть. Он должен был умереть через семь-восемь дней. Два из которых едва ли бы мог ходить.
— Тем не менее он перебил лагерь наёмников. Забрал жизни семнадцати братьев.
Голос старца полон силы, заполняет помещение от пола до потолка, прячущегося во мраке. Зрители слушают молча и смотрят на пленницу.
— Это всё твоя вина. Ты должна была убить Эллион сразу.
— Нет.
Иан вздёрнул бровь, подошёл к краю помоста, нависнув над ученицей.
— Ты отрицаешь свою вину, девочка?
— Нет. Я отрицаю обязанность убить Эллиона там.
— Вот как? Что ж, я слушаю твои аргументы.
Ринзара дёрнулась подняться, но ботинок надавил с такой силой, что колено ощутимо хрустнуло. Пальцы сжались на болевых точках. Женщина сцепила зубы и прорычала:
— Эллион, подвижник. Святой во плоти. Избранник Илмира, его паладин. Какое я имела право мешать его доставке? КАКОЕ ПРАВО ИМЕЛИ ВЫ ПРИКАЗЫВАТЬ УБИТЬ ЕГО?!
Иан приоткрыл рот для ответа, закрыл и медленно кивнул. Кивнул ещё раз.
— Да, ты права. Эллион прикоснулся к извечному знанию Илмира. Удостоился чести равной которой нет, но... мы вынуждены принимать сложные решения. Мы в праве их принимать. Тем более, сейчас, когда на кону тайные знания Лунисы. Что ж, я верю тебе, будем считать, что юного Эллиона спас сам Илмир, для исполнения сделки между нами и луннитами.
Ринзара опустила голову. Больше нет сил спорить, нет сил говорить. Голова раскалывается, и боль проникает в хребет, желудок поднимается к горлу.
— Тебе вернут яды, и ты отправишься за ним, закончить начатое и в этот раз убей мгновенно.