После вручения наград и дополнительно пропетых дифирамб, в основном старались от военной прокуратуры, приступили к основному вопросу, послужившему причиной этого заседания. Представители военной прокуратуры без особого желания принялись уговаривать передать обвиняемого им.
— Этот парень совершил серьёзное должностное нарушение, однако он формально принадлежит военной прокуратуре, а на вашей станции только проходил практику, поэтому разбираться с ним должны мы. — Сказал полковник. Ему явно не нравилось то, что приходилось делать, но выбора особенно не было, приказы старшего по званию не обсуждают.
— К тому же, погибшие агенты знали о такой опасности и, соответственно, их гибель не может быть поставлена в вину. Поддакнул лейтенант, вот ему нравилась сложившаяся ситуация.
Отличная возможность для быстрого продвижения по службе.
— У меня вопрос. — Внезапно проговорил молчавший до этого момента арбитр. — Обвиняемый, когда приступал к работе на станции наблюдения, был проинструктирован об ответственности за нарушение или не выполнение правил и норм работы по своей должности?
— Конечно. — Отреагировал начальник службы безопасности этой станции наблюдения. — Я инструктировал его лично. Все соответствующие материалы имеются в архиве. К тому же, обвиняемый на всё время работы на станции был в полном подчинении организации наблюдателей, поэтому разбираться с ним будем мы. И то, что он совершил, называется преступным пренебрежением правил работы на занимаемой должности!
— Понятно. — Без эмоций сказал арбитр, выслушав ответ начальника СБ станции. — Тогда я не понимаю к чему это…. заседание?
— Просто, некоторые из присутствующих, хотят задобрить меня. Неприязненно проговорил мальчик, глянув на представителей военной прокуратуры. — Хотя следует сказать, что делают они это с прямого указания кого–то из своего верхнего руководства.
— Это не имеет значения. — Возразил лейтенант из военной прокуратуры. — Я согласен, то, что случилось, очень плохо, но погибших не вернёшь, а портить жизнь ещё одному — это лишнее. Он всё осознал и очень сожалеет о содеянном.
— Значит, награды хоть и заслуженны, но были даны в качестве откупных? — продолжил задавать вопросы арбитр.
— Возражаю. Награды от нас и уважаемых коллег наблюдателей самые искренние. — Заявил представитель центрального СБ. — И нам очень жаль, что это произошло именно сейчас, мы совершенно ничего подобного со стороны военной прокуратуры не ожидали.
— Хорошо. — Арбитр качнул головой. — К слову, что ты собираешься делать с наградами? — Спросил он, обращаясь к мальчику.
— Возвращать точно не буду. — С едва заметной яростью ответил мальчишка. — В музее школы имеется очень интересная экспозиция. Там собрано всё, чем пытались подкупить выпускников этой школы. Вот эта награда будет самой главной достопримечательностью. — Он встал, сдерживая злость. Тем не менее, огонь ярости прорывался, и поток восходящего воздуха шевелил волосы мальчишки.
— Хорошее решение. — Невозмутимо сказал арбитр. В отличие от него, все остальные присутствующие, почувствовали себя крайне неуютно в обществе разгневанного ребёнка. — Я обязательно посещу тот музей. Теперь о деле. Обвиняемый признаётся виновным в пренебрежении своими должностными обязанностями, в результате чего погибли девяносто семь человек, из них четырнадцать гражданских, что многократно увеличивает тяжесть преступления. Также он признаётся виновным в возникновении угрозы раскрытия наблюдателей и опасности гибели свободного информационного курьера номер тринадцать во время выполнения задания.
— Я протестую! — Воскликнул лейтенант. — Прокуратура требует рассмотрение этого дела с соблюдением всех норм установленных законом!
— Тогда вам не следовало приглашать меня. — Усмехнулся арбитр.
— Вы приглашены как свидетель!
— Об этом надо было заявить до того, как я огласил решение о виновности. Теперь уже поздно. — Очень холодно ответил арбитр.
Лейтенант резко побледнел, икнул и уселся на свое место. — В качестве наказания принимается требование определённое свободным информационным курьером номер тринадцать — принудительные работы в урановом руднике на тысячу лет.