— Вы бы хоть пульс проверяли у пьяных, — хриплым голосом проговорил я. — Похмелиться есть?
— Ха-ха-ха, — заржал дежурный, выронив свой ужин. — Ну дебилы, мать их за ногу. Опять.
— Понятно, — кивнул я, улыбнувшись. — Значит, крестом от меня отмахиваться не будешь.
— Ща, мужик, погодь, — утирая слёзы, которые выступили от смеха, сказал санитар. — У меня тут спиртик есть.
— Нормальный хоть? — продолжил я изображать похмелье и присел на корточки в дверях.
— Медицинский, — многозначительно произнёс тот и поднял палец вверх.
— Давай, — махнул я рукой.
Тот открыл дверцу шкафа, выудил из него ёмкость из-под физ. раствора и две рюмки. Сноровисто разлил по обеим, поднял с пола бутерброд и разломал его пополам, одну половину вместе с рюмкой протянул мне.
— Стерильно, — заверил он меня на мой многозначительный взгляд.
Я молча принял подношение из его рук, отсалютовал ему рюмкой и опрокинул её себе в рот. Алкоголь комнатной температуры огненной лавой провалился по моему пищеводу, пришлось приложить усилия, чтобы удержать это внутри. Затем я занюхал выпитое дешёвой колбасой и откусил кусок. Как ни странно, тело начало согреваться, а лицо запылало от притока крови.
— Повторить? — с улыбкой спросил санитар.
— Давай, — согласился я. — Вроде полегчало.
— А то, — с пониманием кивнул он. — Ну давай, чтоб больше не попадался.
Мы выпили по второй, и дежурный убрал флакон обратно.
— Хватит, а то мне ещё дежурить, — ответил он. — Шмоток твоих скорее всего нет. Могу комбез рабочий дать.
— Пойдёт, всё не с голой жопой, — согласился я. — А карточка моя, кошелёк, часы, где это всё?
— А, ща, — поднялся он из кресла. — Пойдём, всё у старшей медсестры теперь лежит.
Мы вышли из помещения морга, поднялись на первый этаж, долго шли по коридору, затем остановились у двери. Санитар достал из кармана связку ключей и отомкнул замок, пошарив рукой по стенке, щёлкнул выключателем. Помещение замигало, включая всё тот же дневной свет.
Нет, так не пойдёт. Это если каждый будет меня так в морг укладывать? Нет, можно, конечно, и хитростью, но бывает так, что на силу ответить хитростью не выйдет. Боюсь, что если я раз в месяц буду появляться в одном и том же заведении, дежурный санитар меня не поймёт. А интересно, что с девушкой той стало? Блин, надо было спросить. Ладно, сейчас приду, точнее, приеду домой и новости посмотрю. Если она жива, нужно навестить её. Или лучше не рисковать, она же наверняка видела, что меня убили. Хотя, всегда можно чего-нибудь наврать.
Все эти мысли крутились в моей голове, пока я ехал в такси. Одетый в костюм Равшана на голое тело.
— Деньги-то есть? — первым делом спросил таксист у меня.
— У терминала первого тормозни, будут, — ответил я.
— Так а чего зря кататься, вон в фойе, в больнице "Сбер" стоит, — усмехнулся водитель.
— Подожди, я мухой, — вылез я и пошлёпал босыми ногами к терминалу.
Таксист лишь усмехнулся в окошко, глядя на эту картину. Ну и что, всё лучше, чем в простыне или с голой задницей.
Доехали до дома, я таксисту бумажку с Хабаровском оставил и закурить стрельнул. Тот на радостях мне целую пачку подарил. Дома тоже был сюрприз. На выходе из лифта я уже понял, что ко мне кто-то входил. Пройдя чуть дальше, убедился в этом моментально. Всё вверх дном, ручки измазаны графитовой пудрой. Видимо, опознание моё тело прошло на раз. Потоптавшись в неуверенности по квартире, я быстро собрал вещи в спортивную сумку и, переодевшись в нормальное, покинул её.
Умерла, так умерла. Куда податься, думал я недолго. Жаль, что позвонить не мог, телефон, как и документы, остался у полицейских. Странно, что карту не забрали, скорее всего не нашли. Хотя кошелёк оказался пустым. Много там не было, но сам факт, что в него заглядывали. С другой стороны, карта у меня торчала в кармашке под мелочью, не зная, что там что-то есть, и заглядывать не станешь.
— Привет, Оксан, извини, что без звонка, — стоял я с виноватым видом перед щелью в двери. — Кажется, для всех вокруг я умер.
— Как? — испуганно посмотрела она на меня.
— Ты не одна, да? — почесал я макушку рукой, в которой держал сумку. — Ладно, я в гостиницу тогда.
— Стой, какая гостиница, — остановила она меня, когда я уже развернулся и собрался уходить. — Заходи, только тихо.