Опершись ладонями о стол, я чуть подался вперед.
— Но Белый шар не был прямым следствием работы лаборатории! Он был открыт случайно!
Но, похоже, мой оппонент в самом деле был подготовлен к дискуссии лучше меня. Он не горячился и сохранял уверенность в себе.
— Вадим, тебе перечислить все открытия, сделанные случайно? Их немало. Важно другое: нет лаборатории — нет Белого шара. Последовательность. Белый шар не могли открыть сто или двести лет назад. Его время пришло сейчас, и причиной тому именно прогресс. Научно-технический.
— А тебе не кажется, что его время еще не пришло? — спросил я. — Что мы открыли этот ящик Пандоры не только случайно, но и раньше, чем следовало?
Борис кивнул.
— А вот это может быть. Хотя заметь, это уже выходит из плоскости твоей аргументации. Но я отвечу и на это. Открытия, опередившие свое время, уже встречались в истории человечества. И оно их переварило. Переварит и Белый шар. Тут я плавно перехожу к твоему следующему аргументу про понятность Белого шара. Вадим, а чем, по-твоему, занимается научная группа КОМКОНа? Изучить, исследовать, научиться использовать… — Борис улыбнулся. — Я имею в виду полноценно, а не наугад и наощупь, как сейчас. Этим пытаются заниматься пытливые одиночки, вроде Роберта, но у них крайне мало шансов. Нет системного подхода. А у нас он есть.
И гордость на челе, и ясность во взоре. Совсем оправился человек от душевной травмы… Я даже себя слегка неловко почувствовал. Но превозмог. Разговор-то вроде любопытный получается.
— И что же ваш системный подход принес? — поинтересовался я.
Борис сделал рукой неопределенный жест.
— В двух словах и не расскажешь… Да и не все я имею право рассказывать. Хотя Бог с ним, с правом, просто действительно сложно как-то это все выразить в кухонном разговоре. В общем, это наука, Вадим. Новая наука, только-только зародившаяся, но уже обзаведшаяся своими первыми принципами и началами. И, что, быть может, еще более важно, проявились точки пересечения с науками старыми, утвердившимися. С биологией, психологией, физикой…
— Физикой? — я удивился неподдельно. — По-моему, заклинания только и делают, что законы физики нарушают.
Борис в менторском жесте воздел перст.
— Ты же не гуманитарий, Вадим, разве нужно тебе объяснять, что законы физики нарушаться не могут. Просто по определению. Когда нам кажется, что нарушен физический закон, это всего-навсего означает, что либо факты были нами неверно интерпретированы, либо закон был неточно сформулирован.
— Удобная позиция, — усмехнулся я.
— Ну что я, хрестоматийный пример про Эйнштейна и Ньютона должен тебе рассказывать? — развел руками Борис. — К слову, при помощи наших исследований физика знаешь, какой шаг вперед сделала.
— Так что такое заклинание? — спросил я в лоб.
Общие слова про гигантские шаги современной науки меня не так сильно занимали. Я, наверное, прагматик по натуре.
Борис с шумом выпустил воздух сквозь плотно сжатые губы и покрутил пальцами перед собой.
— Вот тут сложности начинаются. Ты не подумай, будто я что-то скрываю. Просто сложно объяснить принцип интегрального счисления человеку, незнакомому с арифметикой. Ты не обижайся, — спохватился он.
Я устроился поудобней.
— Да и не думаю. Можешь начать с арифметики.
На какое-то время Борис застыл неподвижно, затем тоже поерзал на своем месте.
— Если коротко… ты имеешь представление о сознании и подсознании человека? Когда человек воспринимает команду сознанием, он оценивает ее критически. И исполняет, только если сочтет это для себя нужным. Или хотя бы безвредным. Но когда команда проникает непосредственно в подсознание, механизм критической оценки не срабатывает, и человек может исполнить команду даже во вред себе.