Так какое заклинание получил Томашов в тот самый первый раз? Что-то получил, тут двух мнений быть не может. А потом, когда еще никто ничего не знал о магах и курьерах, какой-то маг, представления не имеющий об этом своем статусе, это заклинание произнес.
— Какое первое заклинание ты принес в мир, Миша? — ласково спросил я.
Ответа не было.
— Понятное дело, не специально, но что-то ведь было в твоей голове, когда ты ненароком попал в Тоннель. Что, расскажи. Еще раз повторю, в темную я не пойду.
Тут Томашов, наконец, решился.
— Что было, что было! — передразнил он. — А что, по-твоему, там могло быть? О чем мог думать молодой дуралей, дорвавшийся, как он тогда полагал, до братьев по разуму? О торжестве разума и думал! На всей Земле, в глобальном масштабе! О новом мировом порядке, где царит здравый смысл и логика! Ты… Ты чего?!
Чего я? Я ржал. Не просто смеялся, нет, я заливался хохотом, катаясь по земле. Вернее, по той темно-серой фигне, что заменяло здесь землю. Нужно, обязательно нужно шкалу Краузе переименовать в шкалу Томашова! Что из того, что тот сибирский немец первым додумался до этой шкалы, Миша Томашов ее создал! Своими… нет, не руками, своими дурацкими полу-детскими мыслями. И — ирония судьбы — сам оказался не на том конце шкалы. Здравый смысл и логика — не твоя фишка, Миша. Не ты будешь вершить судьбы мира, ты будешь только курьером, подносчиком снарядов, оруженосцем новых представителей элиты.
— А тебе самому не смешно? — более-менее отсмеявшись, спросил я.
— Сдохнуть можно от смеха, — мрачно сказал Томашов.
— Обидно получилось, да?
— Дурак ты, Вадик, — усталый и печальный голос Томашова обрубил остатки моего смеха.
— Вадим, — автоматически поправил я.
— Вадим, — не стал спорить Томашов. — Все равно дурак. Ты что ж думаешь, я из эгоистических побуждений…
— Есть такая мысль, — честно признался я.
— Дурак, — снова, явно излишне, повторил он. — Меня моя жизнь вполне устраивала, и при КОМКОНе я мог бы очень даже теплое место занять. Не только на кусок хлеба, но и на толстый слой масла хватило бы.
— Чего тогда?..
— Цивилизация, Вадим. Наша человеческая цивилизация. Для нее такой путь губителен.
Я театральным жестом смахнул с глаз несуществующие слезы.
— Какая счастливая у нас цивилизация, честное слово! Все о ней пекутся, все о ней заботятся! Мне в последнее время постоянно приходится общаться со спасителями человечества. Это мне так везет, или правда от спасителей просто проходу не стало?
Томашов взял меня руками за плечи и жестко развернул к себе. И заговорил тоже жестко.
— Если вместо того, чтобы ерничать, ты соберешься с силами и подумаешь, то сможешь понять, что цивилизацию всегда двигали вперед курьеры. Фигурально выражаясь, конечно.
— Это ты загнул, по-моему, — я с сомнением помотал головой. — Нет, мне лестно, конечно, но, думается, маг больше подходит на роль ученого, чем курьер.
— Правильно тебе думается, — согласился Томашов. — Среди ученых магов больше чем курьеров, заметно больше. Но дело-то не в количестве, а в качестве. Большинство прорывов в науке сделано курьерами. Среди магов нет гениев, есть только рабочие лошадки науки. Полет мысли — это сказано не про них.
Я вспомнил Якова Вениаминовича. Вспомнил, как завидовал его фантазии в нахождении нестандартного применения заклинаний…
— Не знаю, — протянул я. — Не сказал бы, что у магов проблемы с воображением.
Но сбить Томашова с наезженного пути было сложно.
— А я ни слова не сказал про воображение. Его наличие или отсутствие напрямую со шкалой Краузе не связаны. Вопрос в том, что у магов воображение… как бы образно выразиться… лежит в одной плоскости. Когда тебе рассказывали про шкалу, наверняка ведь приводили пример с умением вязать звенья цепи? Хрестоматийный пример, чего уж. Так вот, эти самые цепи и не дают магу подняться над плоской картиной мирозданья. А курьера ничего в этой плоскости не держит, вид сверху позволяет обозреть всю картину.