Он снова повернул ко мне свое лицо.
— Ты так постарел всего за месяц?
— Я просто вышел из возраста быстрых решений. Я в них не верю. Пришел, увидел, победил — это не мой девиз.
— Твое решение — это не принимать никаких решений?
Я по-дружески пихнул его в плечо.
— Я просто не спешу. Не говори мне, что завтра будет поздно, не поверю. У тебя были годы на обдумывание, а мне ты предлагаешь пойти за тобой без малейших колебаний. Подожди, кто знает, быть может, я еще проникнусь твоими словами. Тогда я найду тебя.
Томашов с саркастической ухмылкой покачал головой.
— Найду, Миша, надо будет — найду. В любом случае, стоит поговорить с тобой, с настоящим тобой — там, в реальном мире. Боюсь, правда, КОМКОН найдет тебя теперь раньше. Но помогать ему я не собираюсь.
Томашов довольно неумело засвистел какой-то мотивчик. Совершенно мне незнакомый.
Я встал на ноги.
— Забирай свою награду, — Томашов широким жестом указал на Белый шар. Дежа вю…
Но я махнул рукой.
— Видишь ли, с этим решением я тоже спешить не хочу. Не уверен, что это заклинание принесет людям чего-нибудь хорошего. Если надумаю, вернусь.
Повернувшись к Белому шару спиной, я закрыл глаза. Итак… очищение грязных волос без порчи прически. Сосредоточиться.
Когда я открыл глаза, ни Томашова, ни Белого шара поблизости не было. Я находился в глухом, зловещего вида лесу. Это вызвало во мне такой прилив энтузиазма, что я подмигнул самому себе.
ЭПИЛОГ
ЭПИЛОГ
Это ж какое, оказывается, забытое удовольствие — покупать книги. Бумажные. Лично, а не через интернет. На Книжном рынке. Неспешно ходить по рядам, щупать обложки глазами, брать то одну, то другую книгу в руки и задумчиво перелистывать страницы. Делать выбор, совсем немножко, исключительно ради спортивного интереса, торговаться с продавцом и, положив очередной трофей в пакет, фланировать дальше. Иногда вступать с торговцами в отвлеченный диалог о литературе, потому что кто, как не они знают, что хотел сказать тот или иной автор своей последней книгой и о чем он будет писать следующую.
Я ведь до сегодняшнего дня делал такое еще на Греческой, а здесь, на новой Книжке если и бывал, то ради покупки диска с фильмом или игрушкой… Книг тут все меньше, они уже сейчас выступают сопутствующим товаром к тем же дискам, разной компьютерной мелочевке и амулетам — настоящим магическим и дешевым имитациям. Если так пойдет дальше, скоро дети будут удивляться, почему Книжка называется Книжкой. И что это слово вообще означает.
Свое решение о книжном шкафе дома я воплощал в жизнь. Постепенно, без жадно горящих глаз, привозя домой каждый раз по пять-шесть томов, не больше. Растягивал удовольствие. У родителей ничего забирать не стал, пусть и они выглядят культурными людьми.
Так… я взвесил на руке пакет. Обычный, не разгрузочный. На сегодня пора потихоньку закругляться. Сейчас еще какой-нибудь детективчик присмотрю, и домой.
— Вадим… — тихий знакомый голос за спиной заставил меня остановиться.
— Что вам надо, Боря? — сказал я, не оборачиваясь, и предельно сухо. Но раздражения почувствовать не сумел. Больно денек хороший.
— Поговорить. Вадим, ну, будь человеком!
— Поговорить! — я все-таки обернулся и уставился в просительный взгляд Мирского. — В Одессе мильон человек, почему тебе нужно поговорить именно со мной?
Безусловно, это был совершенно риторический вопрос, но у Мирского имелся на него ответ. По крайней мере, времени на раздумья ему не потребовалось.
— Потому что я подлец и негодяй, но ты должен меня простить, — он втянул голову поглубже в поднятый воротник кожаной куртки, но лицо имел при себе решительное.