Я склонил голову набок.
— Интересно, где я уже успел сделать такой долг?
— Вадим, прости! — с угрозой в голосе сказал Мирский. — Хочешь, я из комитета уйду?
Не удержавшись, я рассмеялся.
— Нет, до чего ты прагматичный человек, а! Ведь уйдешь, верю, однако заранее уходить не стал. На всякий случай. А сам подумай, насколько эффектней бы прозвучало: «я ушел из комитета!».
Борис развернулся кругом и медленно, но твердо пошел прочь. Из комитета уходить, надо думать.
— Стой! — негромко окрикнул я. — Сдался мне твой комитет.
Борис с охотой вернулся в прежнюю позицию.
— Я ничего не имею к КОМКОНу, — продолжил я. — Симпатий не испытываю, но и проклятья на его голову не призываю. Так что уходить или оставаться — это твое дело. У меня для тебя другое условие будет.
Он негодяй, конечно, но ведь когда Роберт помог мне притвориться мертвым, запаниковал по-настоящему. Желание прощать — это наша слабость…
— Какое? — с готовностью спросил Борис.
— Та машина, что меня сбила. Знаешь?
— Белая «шестерка», знаю, но номер — нет. Я ж говорю, маг на расстоянии стоял…
— Вот! — я поднял указательный палец вверх. — Я тоже номер не рассмотрел. За рулем сидела девушка, Марина, и ты мне ее найдешь.
— Как?! — вскинулся Борис.
— Откуда я знаю? — искренне удивился я. — Немножко я тебе помогу, машина на ее отца оформлена. С твоими связями и возможностями — найдешь, Одесса — город маленький. И не смотри на меня так, я не торгуюсь.
С этими словами я развернулся и пошел к лотку с явно детективными обложками, насвистывая какую-то непонятную мелодию. По-моему, ту же самую, что свистел Томашов в Тоннеле.
Умение прощать — это наша сила. Я на комитет поработал, пусть и он на меня потрудится.
Конец