— А ошибиться не боишься?
— Боюсь, — Роберт кивнул. — Нельзя не опасаться ошибок, иначе окажешься к ним не готов. Неприятные последствия необходимо пытаться предвидеть. Но комитет и этого мне не позволит. Он не только цели будет ставить за меня, но и бояться, и предвидеть…
Роберт замолчал, а Яков Вениаминович на этот раз ничего не стал возражать. Просто покачал головой с какой-то очень глубоко спрятанной усмешкой. Я так и не понял, согласился он с сыном или нет. По мне так очень правильно все Роберт сказал. А я, воспользовавшись возникшей в разговоре паузой, добавил от себя.
Я, можно сказать, выговорился. Излил душу. Выложил все, что думаю о комитете, все те мысли, что меня терзали, и добавил даже парочку свежих, только что пришедших в голову.
Не боялся ли я прослушивания? Ничуть. Меня эта возможность даже заводила, я чувствовал этакое злорадное удовлетворение.
Слушали меня не перебивая, по лицу Роберта сложно было что-то сказать, а вот Яков Вениаминович смотрел на меня примерно так же, как пару минут назад на сына. Не могу сказать, что свысока, но меня не покидало стойкое ощущение, что он почему-то знает больше нас. Или смотрит глубже… Наконец я не выдержал.
— Яков Вениаминович, вы-то что по этому поводу думаете? — спросил я напрямик.
Старый маг издал долгий вздох и даже покряхтел совсем по-стариковски, чего я раньше за ним не замечал.
— Молодежь… — протянул он, словно посмеиваясь над самим собой. — Чистые сердца, горячие головы. Вы ведь за деревьями леса не разглядели. Ту опасность, что комитет несет для всего человечества — это не высокие слова, это реальность — не желаете видеть. В упор не желаете.
Я всплеснул руками.
— Да почему же не желаем?! Я ведь и говорю…
Яков Вениаминович смерил меня коротким насмешливым взглядом, и я решил помолчать. И послушать.
— Вы тот самый звоночек от майора милиции помните? Помните, конечно. Очень тревожный звоночек, образно выражаясь.
— Вы имеете в виду, что комитет проник во властные структуры? — уточнил я.
Но старик покачал головой.
— Не проник, Вадик. Если бы проник… Он подмял под себя государственный аппарат, и это наверняка не только в нашей стране.
Я потер ладонью переносицу.
— Ну, это вы, мне кажется, перебарщиваете. Откуда такие выводы?
— Я очень хотел бы ошибиться, Вадик, но, как говорится, не с нашим счастьем… Тебе позвонил всего-навсего майор просто потому, что вы знакомы лично, и, соответственно, не требовалась какая-либо верификация. Уверен, позвонить мог и генерал… Да хоть министр МВД.
Мне на память пришли слова Юрия Федоровича о том, что звонит он по поручению сверху. Тогда я как-то не обратил на них особого внимания… Зато сейчас с особым вниманием стал слушать Якова Вениаминовича.
— Это вполне естественно в сложившейся ситуации, и этим в частности объясняется так неприятная тебе, Вадик, закрытость комитета, — продолжил он. — Формально комитет при Всемирной ассоциации магов, но, уверен, реальная картина выглядит совершенно иначе. Ассоциацию просто использовали на определенном этапе, чтобы добиться нынешнего положения. Сейчас… как ВАМ может контролировать действия комитета, если подавляющее число ее членов вообще не знают о его существовании? Скорее, это Ассоциация находится при комитете, в качестве одного из инструментов. Наряду с правительствами разных стран.
— Простите, папа, но мне тоже кажется, что здесь вы делаете чересчур смелые и не вполне оправданные предположения, — вмешался Роберт.
Яков Вениаминович снова вздохнул.
— Возможно, я слегка опережаю события. Но вектор развития ситуации именно такой, и солидная часть пути пройдена наверняка. Вам, молодым, еще представится печальная возможность увидеть, как комитет выйдет из тени, когда наберет достаточную силу. И тогда все президенты, шейхи и кабинеты министров либо будут упразднены, либо останутся в виде синекуры. Впрочем, комитет действует с такой впечатляющей скоростью, что, возможно, и я успею застать эти времена…