— Ты же говорил, у вас есть предложение. То, которое повезу я. Это так?
«Может, все, что им было нужно — моя вчерашняя работа в горах? Что ж, если вывезут, так и хрен с ним, плакать не буду».
— Да, есть предложение, — подтвердил Чен, — точнее, оно готовится.
«Вот оно. Сейчас главное — пустое сознание. Все слышать, все принимать, ни к чему не привязываться. Широта и пустота».
— И что за предложение? — бесстрастно спросил Шинкарев.
— Вполне серьезное. Ты должен будешь не только доставить его, но и разъяснить своим, если потребуется. Видишь, теперь ты не просто курьер, но и эксперт. Что, согласись, совсем иной уровень, чем просто бумажки возить, хотя бы и в компании сексапильных переводчиц. Видишь, как мы твоей карьерой занимаемся.
«Сбивает пустоту сознания. А мы тоже не лохи — выдох-вдох, выдох-вдох...»
— Так что за предложение?
— Давай-ка прогуляемся, — взглянув в глаза Андрею, предложил Чен, — Ты не против?
— Почему нет?
За китайской столовой стояло открытое строение — соломенный навес на деревянных столбах. Пока они были в столовой, небо вновь потемнело, и вскоре по горам понесло сильный косой дождь.
— Давай туда! — указал Чен.
Под навесом стояло несколько столов, с одной стороны очаг, сложенный из крупных закопченных камней.
— Тут наши китайцы пиво пьют. Садись, — предложил Чен, поставив на стол две банки «Хайнекена». — Начну с главного. Слушай внимательно, пожалуйста. В этой стране — не только в этой, вообще в этом регионе, — нужны русские солдаты. Зачем тут нужны солдаты, объяснять не требуется — сам видел.
— Да уж, — согласился Шинкарев. — Но почему русские?
Чен замолк на минуту, размышляя.
— Скажи-ка мне, как ты видишь здешнюю ситуацию? Только в этой стране, не касаясь соседних.
— Да я здесь три дня!
— И тем не менее.
— Ну-у-у... — начал Андрей, — этой стране угрожает военная опасность, даже две. Внутренняя, со стороны горных сепаратистов, и внешняя, со стороны поддерживающих их мусульманских отрядов и структур. Для того чтобы справиться с сепаратизмом, нужны солдаты. Это понятно. Но почему все-таки русские? Кстати, они ведь тут уже есть. И ты упоминал еще один фактор, помимо мусульман. Но не сказал какой.
— Сейчас скажу. Регион этот, как и вся Юго-Восточная Азия, становится крупнейшим мировым узлом — экономическим, транспортным, военным. Многих он притягивает: Америку, Японию, Китай, Европейский союз, арабские страны. Есть и другие силы — не столь явные, но не менее влиятельные. И, как всегда, векторы внешней политики протягиваются во внутреннюю — есть здесь прокитайская партия, есть проамериканская, промусульманская и так далее.
Чен сидел, чуть ссутулившись, говорил тихо, монотонно, больше напоминая не китайского капитана, а эксперта из какого-нибудь «Карнеги-фаундейшн». Или штабного офицера с приличными погонами.
— А какой партии нет, я догадываюсь, — в тон ему ответил Шинкарев.
— Верно. Пророссийской партии нет. Нет даже косвенно-пророссийской, скажем, провьетнамской. Вообще, влияние России, как международного игрока, здесь почти не чувствуется.
— Почему?
— Сказывается старое недоверие к СССР, еще со времени АСЕАН. Но во многом виновата и сама Россия, точнее, ее политика последнего времени — закрытость, выход из международных организаций, отказ участвовать в разрешении конфликтов.
Так оно, собственно, и было — усиливаясь экономически, Российская Федерация все больше уходила в самоизоляцию, закрывала свои границы и рынки.
— А ты как думаешь, нужна здесь Россия? — спросил Шинкарев.
— Как сила, конфликтующая с другими силами? Конечно, нет. Да ей самой этого не нужно. Но какое-то российское участие в здешних делах необходимо. Другой вопрос, какое именно?
Чен выглянул наружу, где дождь мерно стучал по широким листьям лиан, стекая тонкими струйками с острых загнутых кончиков. Андрей повертел свою банку, касаясь ее лишь подушечками пальцев, чтобы пиво не нагрелось. Когда вопрос созрел, он задал его:
— Русские солдаты и есть форма российского участия в здешних делах?
На данный момент. Использование русских есть компромисс между основными партиями, действующими в этой стране. Дело тут вот в чем. Страна не хочет официального ввода миротворческих сил или чего-то подобного — мигом заработаешь репутацию «infant terrible» (Ужасного ребенка (фр.)), — последует отток капиталов, падение инвестиций... Поэтому нынешнее правительство хочет само решить военную проблему — не вводом чужих армий, а импортом чужих солдат для усиления собственной.
— За американскими солдатами придет Америка, за китайскими — Китай. А за русскими солдатами Россия не придет. На это и расчет, верно? — спросил Андрей.
— В целом. Но, как всегда, «дьявол в деталях». Так кажется, говорят? Как и у каждого компромисса, здесь есть определенные условия.
— И какие же?
С некоторым удивлением Андрей почувствовал интерес к проблеме. К тому же Чен разговаривал с ним... как с боссом? Нет, конечно. Но как с человеком, мнение которого что-то значит. Впрочем, Андрей решил ничем не показывать любопытства и продолжил разговор все тем же внешне бесстрастным тоном:
— Россия довольно широко продает оружие. В том числе и в эту страну. Почему вы не выходите на государственные агентства, которые этим занимаются, и не говорите с их людьми?
— Нет! Импорт русских солдат — назовем его так — должен быть изначально отделен от импорта российских вооружений. И от структур, которые этим занимаются. Слишком уж они мощные. И тем более он должен быть отделен от государственных структур России. Это частное дело частных людей...
«Типа нашей конторки "Лимассол инвестментс"? Так вот для чего меня оставили? »
Андрей с трудом мог поверить в это. Он никогда не был коммерческим представителем «Лимассол инвестментс» — не вел переговоров, не подписывал контрактов. Если дело серьезное, кто-то еще должен прибыть сюда. И скоро.
— Частных людей, говоришь... — повторил Шинкарев. — И каких же это людей? Китайских?
— Ну... допустим, китайских. — Казалось, Чей немного смутился.
— Проще говоря, китайцы хотят взять под контроль импорт русского «пушечного мяса» в эту страну. Кто именно? Сань-хо-гуэй?[32] «Змеиные головы»?[33]
— Зачем сань-хо-гуэй? — поморщился Чен. — Другие люди. Хорошие.
«Хороший китаец — мертвый китаец. А если серьезно — не Ши-фу ли пресловутый?» Но спросил Андрей о другом:
— А как же действующий русбат? То бишь Второй ударно-штурмовой? И Первый, китайский? Ты же говорил, китайских солдат здесь не хотят видеть.
Good question (Хороший вопрос (англ.)). — Во-первых, нынешний русский батальон попал сюда почти случайно. Здесь нужны совсем другие солдаты. И потом, его просто технически недостаточно для проведения настоящих штурмовых операций. Китайским батальоном русских подкрепили по необходимости. С другой стороны, это ход прокитайской партии — игра на опережение, закрепление своего влияния на военные дела.
Дождь еще усилился, сплошная стена воды с шумом рушилась с соломенной кровли.
— Тогда можно ли говорить о компромиссе? — усомнился Андрей, — Одна партия сыграла на опережение, другие тоже чего-нибудь придумают. Мусульманам, например, компромиссы вообще по барабану: на кого Аллах показывает, того они и «рэжут».
— Мусульманская партия не участвует в соглашении. И в парламенте ее нет, — ответил Чен. — Наибольшую опасность представляет «либеральная китайская партия», связанная с Тайванем и Соединенными Штатами.
— И в чем ее опасность?
— В ориентации на принципиально другие действия. «Либеральные китайцы» хотят не импорта солдат, а вовлечения во внутренние дела страны международных организаций, прежде всего ООН. А значит, ввода крупного миротворческого контингента. Кто заправляет в ООН и чьи придут миротворцы, догадаться нетрудно.