– Я… Я ничего не вижу…
– Но ты ведь и раньше ничего не видела, правда? Зато теперь я помогу тебе прозреть.
Она услышала эти слова, но не поняла их, да и понимать не захотела. Ей было все равно, что он говорит. В тяжелой голове крутился, все быстрее и быстрее, только один вопрос: «Что он мне сделает?»
– Какого цвета у меня глаза? – прозвучало откуда-то справа, с достаточно большого расстояния (иначе она почувствовала бы дыхание).
– Я… Я же ничего не вижу!
– До сегодняшнего дня ты много раз меня видела. Я очень часто бывал рядом, а ты даже цвет моих глаз не запомнила? Ты меня разочаровываешь.
Говоря, он перемещался по комнате. Звук шел то с одной стороны, то с другой. Несколько раз повернув голову, она почувствовала тошноту.
– Опиши мои волосы, – потребовал он, стоя где-то у нее за спиной. – Опиши мою фигуру. – Теперь он был слева. – Какого я роста?
Похититель снова встал перед источником света, и она увидела большой черный силуэт. Ноги, руки, голова – вот и всё, никаких деталей. Она сделала над собой усилие и попыталась сфокусировать взгляд, но мозг и глаза отказывались ей служить.
– Пожалуйста, отпустите меня, – умоляюще произнесла она и заплакала.
– Хочешь уйти? – раздался сухой безрадостный смех. – О да, ты уйдешь. И идти будешь долго, очень долго. Но сначала…
Он сделал шаг вправо. Теперь ей не приходилось смотреть прямо на свет, и она стала видеть лучше, однако сразу же об этом пожалела. В его руке заблестели, бросая отсветы по всей комнате, огромные ножницы.
– …Сначала мы должны кое-что уладить.
– Я хочу домой! Пожалуйста! – в страхе закричала она, и слезы с новой силой хлынули из ее глаз.
Ножницы опять сверкнули – длинные, острые… Она внутренне сжалась, представив себе, что сейчас в нее вонзится холодная сталь.
– Сиди спокойно, и больно не будет. Обещаю.
Теперь он снова оказался позади нее, и сквозь собственный плач она услышала, как лезвия, лязгнув, сомкнулись. Но боли она не почувствовала. Он не вонзил ножницы ей в спину, а состриг прядь волос.
– Нет! Не надо!
Она инстинктивно замотала головой. Он схватил ее длинную челку и больно дернул на себя.
– Сиди смирно! А не то… – Пощелкав ножницами у нее перед лицом, он прошипел: – Чик-чик, и кто-то останется без ушей!
Плакать она не перестала, но теперь сидела неподвижно. Ее прекрасные волосы, длинные, гладкие и шелковистые, падали на пыльный пол. Она умирала тысячей смертей – как будто с каждой прядью он отрезал кусочек от нее самой. Почувствовав прикосновение металла к коже головы, вздрогнула, но тут же сказала себе: «Не шевелись! Только не шевелись! Тогда он оставит тебя в живых!»
После нескольких минут, наполненных ужасом, она опять увидела перед прожектором темный силуэт. Как и в прошлый раз, это была лишь черная тень; теперь контуры еще и расплывались из-за слез, застилавших глаза.
– Ты тратила на свои волосы слишком много времени. Больше тебе это не потребуется.
Послышалось тихое, узнаваемое жужжание. Электробритва!
Он опять подошел сзади и нежно дотронулся пальцами до ее затылка.
– Потерпи еще немножко, и будет готово.
Медленно и сосредоточенно, наклоняя ее голову то вправо, то влево, то вперед, он отделил от кожи оставшиеся волосы. Его прикосновения были мягкими, даже любовными, а когда она вздрагивала, он успокаивал ее, как маленького ребенка:
– Сейчас-сейчас. Осталось совсем чуть-чуть…
Наконец процедура в самом деле была завершена. Волосы, состриженные и сбритые, лежали кольцом вокруг стула. Теперь кожа головы ощущала холод и непривычную легкость.
– Ну как? По-моему, ты все еще напряжена.
Он проскочил сквозь поток света и подошел к ней с зеркалом. Выбора не было, пришлось посмотреть.
Собственное отражение повергло ее в шок.
Нет, это не могла быть она!
На голом черепе кое-где торчали, как щетина, короткие волоски. Уши стали огромными, а лицо было обезображено ранами, ссадинами и грязью. Чтобы не видеть этого, она закрыла глаза.
– Смотри, какой я тебя сделал!
Она помотала головой и еще крепче сжала веки, но это не помогло: ужасающая картина уже отпечаталась у нее на сетчатке.
– Смотри! – упрямо повторил он.
Она понимала: чтобы выжить, придется ему подчиняться. Открыв глаза, она опять увидела свое изуродованное лицо.
– Ну и?.. Что скажешь?
Она молчала, онемев от потрясения.
– Лично я доволен. Хотя нужно сделать еще кое-что: краски должны исчезнуть. Идем, darling, свет моей жизни. Я покажу тебе место, где все равны. Там ни один человек не бывает красивее другого.