Послезавтра я наведаюсь в музей и оставлю в “почтовом ящике” посылку. Кто-то, кого я никогда не увижу, придет сюда и возьмет ее.
— Что с вами? — говорит Марика.
— Так, ничего. Пойдем?
Бродим и бродим по залам, замедляя шаги. Картины, скульптуры, вазы — такое обилие всего, что утомляет взор и наступает пресыщение красотой. Марика и так уже. видимо, раскаивается, что выбрала музей, а не кино: интимный полумрак зрительного зала создал бы отличный переход к посещению ресторана. А так, после ослепительных красавиц на полотнах не потускнеет ли банальная миловидность горничной в глазах Слави Багрянова?
Развеивая возможные опасения Марики, я говорю:
— Вы проголодались? По-моему, хороший обед будет сейчас в самый раз. Не так ли, Марика?
В отеле я запасся сведениями о ресторанах, где можно прилично поесть без карточек и найти у обер-кельнера настоящее вино на ценителя.
…После ресторана Марика провожает меня до отеля. У порога “Кайзергофа” долго прощаемся, давая время портье позвонить в гестапо и сообщить, что я вернулся. По крайней мере, мне кажется, что он должен так сделать.
— Спасибо, Марика, — говорю я и целую ей руку. — До завтра?
Марика благодарно улыбается.
— Все было так хорошо… Как в сказке… Жаль, что вы не немец, Слави. Все было так хорошо…
Это точно. Присутствие Марики в музее обеспечило мне исчезновение возможной “тени” и стопроцентное алиби у гестапо.
— Спасибо, Марика, — повторяю я серьезно.
Турникет отщелкивает обороты за моей спиной. Подхожу к портье — такому недоступному, словно он переодетый раджа.
— Нет ли известий для меня?
— Ваш номер?
— Сто шесть.
— Момент… — Портье сверяется с записями. — Да, вам звонили. Оберфюрер фон Кольвиц и госпожа Ритберг.
— Что-нибудь срочное?
— Госпожа Ритберг будет звонить еще раз, а господин фон Кольвиц извиняется, что не сможет встретиться с вами…
Ну вот и Эрика. И евангелие. От Луки или от Матфея? В бронзе или в коже? Там сказано: идите с миром! И я пойду. Мой путь далек и не скоро приведет меня домой. Не раньше чем кончится война.
Второй раз за один вечер теряю контроль над собой. Ловлю на лице портье отражение своих чувств и прихожу в себя. Слави Багрянов и я сливаемся в одно целое, чтобы продолжать жить…
— Переключите телефон на мой номер. И закажите мне билет на послезавтра — вечерним до Парижа.
— Слушаюсь.
— Если придет дама, проводите ее ко мне.
В номере включаю все лампы. Когда Эрика будет здесь, я запомню ее лицо с первого взгляда и навсегда. Лицо одного из врагов.
Сажусь в кресло и жду. Ждать я умею. Спешить мне некуда. Посылка будет передана послезавтра — мне нужно продумать как я это сделаю. А потом — назад…
Тишина. И кажется мне, что иду я полем — я, а не Слави, или мы оба, ибо он тоже пока еще я.
Послезавтра в дорогу…
“Сельская молодежь”, №№ 10–12, 197? г.