— Бизнес. Я там технический директор, — сказал он чуть спокойнее. — Конечно, я там не всё знаю, но многое. Все закупки, снабжение — всё на мне. Что ты сказать хочешь?! Пусти!
— Если эта деревня тебе так дорога — я тебе сегодня же выписываю дарственную. За это поместье, на сад и что там ещё было. Крепостные эти мне тоже не нужны.
Он замолчал на миг, ослабил хватку, затем снова рявкнул:
— Только не смей сдавать их в областной фонд! Здесь три старика и… девушка!
Последнее он сказал каким-то особенным тоном, и я вдруг всё понял.
— Тебе небезразлична девушка, ведь так? Эта… Гузель Сергеевна? Поверь, я ничего не хочу с ней делать.
— Дай уже встать.
— Если только за топор опять не схватишься.
Искандер кивнул, и я освободил его. Он встал, отряхнулся, а затем влепил мне не то слабый хук, не то пощёчину.
— Дурак! Чуть рёбра мне не сломал!
Этот удар я пропустил и решил оставить без ответа, правда, на этом наша драка и прекратилась.
— Будешь продолжать, сломаю. И не только рёбра. Не угостишь чаем? — я кивнул в сторону дома.
— Нет у меня чая. Водка есть. Расскажешь всё как есть, что ты там хотел — поговорим.
— Водку мы сейчас выльем и бутылки скажем Раису Радиковичу сдать. Ты же мусульманин!
— Я — атеист, — поморщился Искандер. — Тем более — теперь. Не указывай мне.
Я протиснулся мимо него на веранду, взял одну недопитую бутыль и нашёл под столом вторую, пустую.
— Что ты собираешься?.. — он попытался поймать меня, но я оказался проворнее.
Бросок, второй — две бутылки полетели в столб.
— Приберись потом. Сначала поговорим.
— Ах ты, засранец…
— Так что там… скажи, фабрика прибыльная у деда была? Работников много? Расскажи мне про свистульки, всё равно — я смогу запросить их через налоговую. Мне это тоже важно. И у меня теперь есть связи. И планы.
Кузен внимательно на меня посмотрел, затем всё же принялся рассказывать.
— Планы у тебя? За первый год четыре с половиной чистыми. Вроде и копейки, но это первый год. Станки все есть, технологии все отработали, сеть поставок готова, договоры заключены. Двенадцать рабочих, половина на половину крепостные и свободные, из кряшен, плюс двое из купеческих менеджерами. Поставили на упрощённую схему, по квотам прошли как межсословная артель. Ещё две мастерские дед оставил, кожевенная и плотницкая, одна машина в аренде в такси. Они в сумме примерно две-три тысячи в год. Что, фабрику захотел у меня отсудить? Или что? Плевать мне на фабрику, я сам разберусь, мы тут про деревню говорили!
К моему счастью, он как будто бы протрезвел, говоря про работу — это сказало о том, что разум у него есть, и ставку на диалог, а не на конфронтацию, я сделал верно. Однако я не мог понять, почему он так взъелся про деревню, но скоро всё встало на свои места.
— Искандер! — послышался тонкий женский голос с улицы.
Глава 33. Эпилог II тома
Из домика напротив вышла старушка — та самая, что смотрела в окно. Но крикнула не она, откуда-то сбоку, по лужам на улице бежала девушка — одетая в огромные охотничьи сапоги и длинную не то ночнушку, не то народный сарафан. А под сарафаном ясным образом проступала самая главная причина конфликта.
— Всё ясно. Ты — будущий отец крепостного, — вздохнул я.
— Мой сын… будет свободным. Потому что я признаю отцовство. При браке мещанина и крепостной, если ты не в курсе, ребёнок рождается мещанином. Ещё с девятьсот двадцатого года закон. А вот мать!
Мой кузен сжал кулаки. Раис Радикович вместе со старушкой поймали беглянку, а та заворочалась, закричала что-то на татарском, среди которого я услышал “Пусти, убьёт!” и другие русские слова. У неё были жидковатые рыжие волосы, вполне миловидное лицо, которое слегка портили косые глаза и нездоровая кожа. «На третьем триместре беременности проблемы с кожей нередки», — подумалось мне.
— Добрый день, Гузель Степановна, — громко поздоровался я и вернулся к диалогу, спросив вполголоса. — Кем она работает? Я так понял, она единственная, кто имеет заработок. Почему у неё такой низкий рейтинг?
— Я спас её от очень плохого бизнеса, работала в чёрной сети… в приватных рихнер-шоу, на дому. Ничего такого, но ещё бы шаг — и угодила бы в проституцию. В деревню вернул. С женой развёлся! Так вышло, понимаешь? Любовь, знакомо тебе, а, пацан? Смерть деда тут как гром с ясного неба! Он обещал выкупить!
И тут я понял замысел деда. Передать недворянину крепостных он не мог. А если бы он передал их моей матери, то та бы решила вопрос куда проще и прагматичнее.