— Стойте! Прошу прощения, а что с ним? — спросил я, стараясь не подавать виду.
— Ничего страшного, извините за неприятный конфуз, тут недоразумение, ничего криминального, — защебетала подскочившая администратор.
— Нет, мне правда нужно знать. Я знаю этого человека. И хочу, чтобы его отпустили.
Головорезы остановились. Иван обернулся — он уже был одет в пальто, верхняя пуговица которого была порвана, в его глазах прочитался ужас.
Но он промолчал.
— Что случилось? — повторил я вопрос.
— По камерам посмотрели — отобрал карту у работницы, крюк сорвал, переоделся и ходил по чужим комнатам, — пояснил знакомый мне северянин.
— Так он к нему и заходил, — тихо сказал второй мордоворот.
— Ой, простите, простите… — снова занялась администратор, но я её перебил и подтвердил.
— Да, он заходил ко мне. Он искал меня. Если недоразумение только в этом, то я прошу, нет, требую, чтобы его отпустили.
На миг в воздухе повисла пауза, затем знакомый мне парень неохотно пояснил.
— Он выкрикивал лозунги… в холле. Что-то про равенство прав и свободу от сексуального рабства. Посетители возмущались. Нужно… разобраться.
Мужчина развернулся и снова взял Ивана за тонкое предплечье попрочнее с твёрдым намерением увести куда-то.
— Хм… Хорошо, я его барин! — я поднял голос. — Он мой крепостной. Беглый. Остановитесь. Я правильно понимаю, что вы ведёте его перевоспитывать? Надеюсь, не продать в сексуальное рабство?
— Поговорить.
— Я так понимаю, разговор этот имеет конкретную сумму? За причинённое беспокойство?
Второй мужик криво усмехнулся:
— Что, предлагаешь что-то?…
— Да, внести залог за него. Сколько?
Администратор несколько грубо подтолкнула меня поближе к ним, прошептала:
— Тише, тише, тут другие посетители.
— Две тысячи, — озвучил старший. — Официальный штраф за причинение неудобств другим посетителям.
Деньги были очень приличные. Но, на самом деле, мне нравится, когда срочные и неприятные дела решаются деньгами, и при этом не испытываешь чувства чего-то неправильного, как при даче взяток, например. Я достал бумажник и расплатился — Ивана тут же отпустили, даже деловито отряхнули напоследок рукав пальто и толкнули ко мне. Он кивнул и прокомментировал:
— Идём.
Спустя несколько шагов вверх по лестнице я всё-таки уточнил:
— А «спасибо»?
— Спасибо? Ха! Я столько пережил, что… Я был готов к такому повороту! Главное — почти всё получилось. Мой план был не идеальным, но всё-таки я тебя нашёл, и наконец-то выскажу всё, что собирался.
— Я правильно понимаю, что «знаю о тебе больше, чем ты сам» — это тоже часть твоего плана? Чтобы я точно повёлся?
— Ну, не сказал бы. Есть у меня один материальчик. Очень интересный. Очень! Но сначала поесть — очень проголодался. Ты оплатишь!
Я усмехнулся. Да уж, дерзости ему было не занимать.
— Да? Не борзеешь ли ты?
— Вот такой вот я сволочь. Я потратил все деньги! Ни гроша в кармане, даже на обратную дорогу!
— Понимаю, наверное, ты заплатил за несколько часов с женщиной, пока ждал? Я тебе скажу, что тебе очень повезло. Я мог выбрать другую кабинку, мог прийти раньше, позже и так далее. Мог просто вырубить тебя, посчитав наёмным киллером. Ты везунчик! Хорошо хоть время провёл?
— Я асексуален. Меня не интересует интимная сторона вопроса и общение с противоположным полом. И со своим — тем более. Только работа. Только врачебная практика.
— Кем хоть работаешь?
— Позже. Сейчас сядем и обсудим.
Признаться, я тоже хотел есть. Заказал за двадцать местных рублей салат «гнездо альбатроса» и язык тюленевой кликуши в пюре из антарктического потата — если бы я знал, что это, а Иван же размахнулся на шестьдесят — борщ нордический с квашеной сельдью, сырных шариков, оленину с нарезку солонины и клюквенную водку.
— Итак, — начал я сразу. — Если ты про откупную, то я готов скататься в Юстиновск и оформить в Дворянском доме…
— Ещё чего! Я имею значительные льготы и субсидии от государства со статусом беженца-крепостного!
— Так ты от меня бежал, или искал меня? Как ты вообще узнал, что я здесь?