— Синтия, ты очень красивая, и та часть меня, что ниже пояса, уже давно хочет тебя и еле сдерживается, но это против всех моих принципов, против правила равного статуса партнёров, к тому же ты никогда не сможешь мне дать любви, мы едва знакомы, у нас нет ничего общего, я уйду отсюда, и не вспомню тебя, а ты — меня, и вообще — я не знаю, что у тебя на уме, так нахрена это всё начинать?
— Да иди ты!.. — взвизгнула она и ушла из комнаты, хлопнув дверью.
Спустя десять минут я услышал звук удаляющихся по снегу шин.
Последняя сцена была наигранной, очень наигранной. Она не была расстроена тем, что я отказал, и это говорило о том, что целью склонения к соитию было нечто корыстное. На самом деле — после этого я уснул даже с более спокойным сердцем. Все точки на «i» поставлены, и на сделки с совестью идти не пришлось.
Той ночью я написал письмо Нинели Кирилловне, с трудом оживив в памяти первоисточник из старинного фильма, не то из Пятого, не то Шестого Пучка:
«А еще скажу вамъ, разлюбезная Нинель Кирилловна, что являетесь вы мне, будто чистая лебедь, будто плывете себе, куда вамъ требуется, или по делу какому, только дыхание у меня сдавливаетъ от радости, будто из пушки кто въ упоръ саданулъ. Только знайте, любезная Нинель Кирилловна, что классовые сражения на сегодняшний день въ общемъ и целомъ завершены, и придётъ мне чередъ домой возвратиться, чтобы съ вами вместе строить новую жизнь въ милой сердцу родной стороне».
Я зарекался писать первым, потому что это выглядело как слабость, но иногда следует идти против таких принципов. В любом случае, подумалось мне, сборщики электронной почты работают отвратительно, межконтинентальные каналы связи даже при наличии спутников были хуже, чем в восьмидесятые, и всё это становилось похожим на лотерею с неизвестным результатом. Так что, может быть, письмо уйдёт в «молоко», подумалось мне' — ну, уйдёт — и уйдёт.
Вопрос же, как выбраться на встречу с Аллой решился сам собой. Ранним утром Елпидифон Анемподистович вызвал в кабинет.
— Пребывает делегация твоих. Московских, отдел особых поручений. В столичную контору, в Юстиновск. Говорят, дорогой матрицированный товар, но — поди, на самом деле с проверкой, ага? Посмотри, знакомые фамилии?
Я вчитался. Подпоручик Расторгуева Алла Петровна, подпоручик Амосова Ирина Аксентьевна — фамилия показалась мне знакомой, но точно не из числа начальства, а также почтовый пристав Гиркин И. В.
— Не, не думаю, Патефон Аккордеонович. Алла из нашего отделения, знаю её… очень хорошо. Амосова — что-то знакомое, но она тоже подпоручик, они бы не стали присылать подпоручика с проверкой.
— Ну а пристав… надо полагать, тоже не из ревизоров, — начальник зыркнул на меня из-под заросшей брови. — Ладно, верю. Но — всё равно, проверь. Разведай. Встретишь их, в общем. Помоги чем. Билеты выделю, только вот с гостиницей — сам разберись, денег мало. Потом, может, спишем расходы.
Дальше — два рейса геликоптера с пересадкой в тесном аэровокзале в Аксюткинске. Пересадка была в районе двух часов, и даже возникла мысль вызвонить Абрамова, напроситься в гости и спросить, успешно ли он потратил мои деньги — но решил не становиться навязчивым.
Итак, в семь вечера я был в Юстиновске, столице Союза. Здесь, на десяток параллелей ближе к экватору, уже полным ходом наступала весна. Снег весь растаял, зацветали альпийские лужайки, люди ходили в лёгких куртках, и я наконец-то первый раз за три недели прошёлся по улице без шапки и уселся в вездесущем кафетерии «Гюнтер» с видом на площадь, рядом с отелем, где решил заселиться.
Лёгкая надежда была, что письма от Нинели Кирилловны придут хотя бы сюда, в столицу — но пусто. Зато навалилось писем от знакомых и друзей, в том числе от Сида — снова отчёты по хозяйству, переписка про строительство: предложения по плану бункерных этажей, которые я проглядел и быстро отписал, выбрав наиболее подходящий вариант.
Письмо от Искандера про доходы фабрики свистулек и про крепостных. Несколько неожиданное письмо от Евгения недельной давности:
«Что ж, ты меня не обманул, зараза, я обналичил всю сумму, вернул кредит и теперь в плюсе на половину лимона. Ну, спасибо и на том. Когда вторая партия?»