— Как ты смеешь?! — орал Мамонтов. — Смеёшься над устоями моими?! Это не устои, это принципы! Никогда! Ни в жизни Мамонтовы не играли в азартные игры!
Жест был более чем нелогичным, но я уже встречал такое. Человеку наступили на больную мозоль, и это стало спусковым крючком. Человек может днями не выражать ничего на лице, но при этом у него копится такая уйма агрессии и злобы, что в один прекрасный момент всё вырывается наружу. Он просто завидует, понял я — тяжело быть не в центре внимания и не лучшим, когда так привык к этому.
Да уж. Ну и коллега мне попался!
— Лукьян, остынь, — спокойно сказал Тукай. — Я ничего не имею против твоих устоев. Это был не сарказм, а обычный вопрос.
— Дворики, вечно вы стебёте купеческих! Ну и что, что у меня низкий процент! Это ничего не значит!
— Ничего не значит, — кивнул один из сороколетних. — У меня, например, ноль и один. Живу как-то.
— Прости, — продолжил Тукай всё тем же спокойным тоном. — Я не хотел тебя оскорбить.
Из кабинетов в коридоре показались штабс-адьютант и преподаватель:
— Что-то случилось? Что за шум? — нахмурился дворецкий.
А преподаватель, тот самый Иван Иванович, читавший днем ранее про географию и геополитику, хитро улыбнулся:
— Ничего существенного, лёгкое выяснение иерархии. Пройдёмте в аудиторию, господа!
Я глянул на Тукая: он пощупал челюсть, пробормоча что-то на ходу. На кончиках пальцах возникло свечение, а затем у него исчезла вся краснота на коже, возникшая после удара. Неужели у него есть и второй навык — навык лекаря? У человека, чуть постарше меня?
— Ну, что. Северная Америка, — начал преподаватель. — Надеюсь, здесь никто не ошибётся с союзниками на этот раз?
— Республики Аляска и Русская Арктическая? — предположил кто-то из парней.
— Ну, Аляска, положим, откололась от Империи ещё после Второй Японской и находится в сильной экономической зависимости от Винланда. Она целый век двигалась в этом направлении. Что до Русской Арктической — она стала независимой не так давно и пока что она больше зависит от нас, чем от своего южного соседа. Но всё может измениться.
Я вгляделся в очертания Винланда на карте* — американской части Норвежской Империи. Он занимал примерно половину привычной мне Канады, подпираемый с юга Луизианой, а с севера — нашим арктическим протекторатом. Всё же, климат имеет большое значение, подумалось мне. Если в мирах Основного Пучка на этой территории проживала от силы пара миллионов человек, то здесь — целых шестьдесят.
По самому центру карты, между двумя крупными озёрами зиял треугольник, помеченный как «Спорная территория».
— Хотите сказать, Луизиана — наш основной союзник? — предположил Лукьян.
Иван Иванович поморщился.
— Луизиана — наш вынужденный союзник. Тем более, пока у них идёт война за Виннипег. Государство, которому мы разрешили разделить с нами влияние в Западном Полушарии. Учитывая, что у них не так много портов, и они окружены недругами, им всё равно не достичь статуса великой морской державы. Однако не стоит недооценивать их. Следует помнить, кто они — государство беглых люмпенов, бывших бандитов со всего Европейского Полуострова. Государство, до сих пор полностью не искоренившее рабский труд и имеющее серьёзные расовые проблемы. Если правящие корпократии так относятся к своему собственному народу, то разве они не могут также относиться и к своим союзникам на мировой карте?
— А в «Луизиане» негров вешают, — пробормотал кто-то, но увидев презрительный взгляд Самиры, заткнулся.
— Простите, ваше благородие, а у нас разве лучше? — спросил Тукай.
Аудитория замолчала. Иван Иванович хитро улыбнулся, прищурился.
— Простите великодушно, у вас как фамилия, сударь?
— Коскинен, ваше благородие.
— Вы же в московское отделение набираетесь? На особо важные, так?
— Так точно, — кивнул Тукай.
— Проверочные мероприятия в Тайной Канцелярии проходили?
— Никак нет, поступил общим набором.
Преподаватель кивнул.
— Ну, я чувствую, что... пожалуй, надо бы провести проверочные мероприятия, надо. Итак, продолжим.
Обсудили и остальные страны: бедствующую и коррумпированную Мексиканскую Империю — впрочем, я всего пару раз встречал реальность, где всё было по-другому, — Североамериканские Соединённые Штаты, которых здесь насчитывалось всего одиннадцать, независимый, но тесно связанный с Англией Техас, а также Калифорния и Арагон, тяготеющие к Японии.
В перерыве Тукай выждал, пока Лукьян отойдёт, подошёл ко мне и повторил вопрос:
— Так что насчёт покера?
Погружаться в пучину азартных игр я готов не был, но, всё же, решил прямо не отказывать:
— Вы часто там собираетесь?
— Я и Арнольд — два раза в месяц, по пятницам. Ставки небольшие, до десяти рублей.
— Пожалуй, ближайший я пропущу, а после — подумаю.
Вечером был короткий практикум по психологии, после которого мы с Аллой поехали домой. Она была чуть менее разговорчива, сидела, уткнувшись в телефон, периодически смеясь и показывая мне смешные короткие видео с котиками.
Лифтёры говорили как-то, что объём подобных видео в цифровых сетях может говорить о здоровье ветви реальности. Это достаточно странный критерий, но пока я не ошибался: чем больше в сети видео со смешными животными — тем здоровее ветвь. Даже грустно становилось от мысли, что этот мир придется уничтожить, но парша магии не оставляла мне выбора. Мир может выглядеть здоровым, но уже прогнил изнутри.
Под конец пути Алла ойкнула и показала видео с крупным разноцветным грифоном, который, словно послушный песик, таскал хозяйке игрушки:
— Австралийский! Пестрый такой.
— У нас, кстати, будут лекции по биологии? Знания про реликтов подтянуть. Тоже наверняка возить придется.
Алла махнула рукой.
— Да чего там учить. Только грифончиков и возят. Ну, птичек еще иногда, фениксов. Не драконов же возить? С этими... с василисками. Они за пределами Антарктиды не живут.
— Драконов?! Это где?
— Ты чего? На восточном антарктическом плато живут. Пара сотен осталось. Маори остальных замочили. Ты что, в детстве не изучал их каталоги? Я до сих пор помню половину изученных по именам. Все, я приехала, пока!
На этот раз поцелуя в щеку с её стороны не последовало — только тронула за плечо. Но на всякий случай я решил не отпускать удочку слишком далеко — ловко поймал за локоть, приобнял и всё же поцеловал в щёку сам.
— Хм, ладно... — пробормотала она и вышла из машины.
У въезда на мой участок стояла небольшая чёрная машина, опершись на капот которой курил небритый невысокий парень в форме курьера службы. На капоте стоял бумажный стаканчик с чаем. Я вспомнил его — это был тот самый коллега, который играл с моим будущим начальником, Корнеем Кучиным, в дартс. Пока расплачивался с таксистом, подслушал разговор: они о чём-то оживлённо беседовали с Сидом, который копал землю вокруг своей хибары. Сначала мне показалось, что это бессвязный поток фраз, но потом я понял, что речь идёт о музыкальных группах.
— ...«Голуби и трупоглазые жабы»?
— Это где парень в странных очках? Не зашли. Уж лучше «Параллельные извилины» или «Колхоз тюленеводов», куда бодрее.
— «Колхоз»... Не слушал, но слышал. Погоди, это же что-то вроде эклетик-даунтемпо-люмпен-полька? Совсем другой стиль.
— Другой, но тоже о проблемах социализма в бывших провинциях. Ещё о палеонтологии. Я не социалист, но... О, смотри, барь приехал.
Завидев меня, курьер потушил сигарету и полез в машину.
— Эль Матвеич, тут твой коллега приехал. Будущий. Я ему бумагу сую — говорю, у меня полная доверенность на получение посылок, а он мне — что особой важности, от Дворянского Дома, и бумага не канает. Вот — про музло трепались два часа.
Все правильно, подумалось мне. На курсах нам говорили, что камердинеры и дворецкие склонны лезть не в свои дела, и передавать товары следует из рук в руки — на то он и отдел особых поручений. Небритый протянул руку и пожал так крепко, что у меня хрустнули пальцы.
— Андрон Холявко. Мы с тобой виделись, похоже... Можно же на ты, да?