— Ненавижу порядок, — кричал, Кесарь, чуть только домработница Тося бралась за веник. Ей и самой не хотелось подметать, но для виду она поднимала неимоверный шум и пыль...
— Вот, хозяйка, глядите, да не говорите потом, что я ленивая и неряха.
— Кеся, пусть она подметет, — упрашивала мамаша.
— Она мне так все передвинет, что и сам черт потом не разберет!
— Да ты погляди, что у тебя творится, какой беспорядок!
— Для кого беспорядок, а для меня порядок.
Он в эту пору читал уже серьезные книги и вычитал где-то, что некоторые гениальные люди предпочитали в домах безалаберщину.
И так во всем. Одевался Кесарь небрежно и пестро. Если рубашку надевал красную, то штаны обязательно зеленые, а пиджак рыжий. Стричься и причесываться не считал нужным. В школе его называли стилягой, хотя «стиль» этот был результат лени и неряшества.
На все окружающее Кесарь очень рано научился смотреть скептически. Ничто его не волновало, не трогало, не вызывало в нем интереса. Он все знал, все видел, обо всем догадывался. Спорят в классе о новом радиоприемнике, Кесарь будто не слышит. Но вот к нему обращаются как к арбитру. И он безапелляционно заявляет:
— Ерунда. Нашли о чем говорить. Древность. Вот у американцев изобрели аппарат — Венеру и Марс берет безо всяких.
— Выдумываешь!..
Кесарь ничего не ответит. Посмотрит только на сомневающегося широко раскрытыми глазами, полными пренебрежения, и отойдет прочь. И этот безобидный скепсис действовал — Кесаря считали всезнающим, каким-то особенным, непререкаемым авторитетом.
Учился Кесарь отлично. Он знал иногда больше, чем предусматривалось программой, и не раз ставил в затруднительное положение учителей, а в особенности студентов-практикантов. Зато часто не знал самых элементарных истин. Впрочем, он даже кичился этим.
— Я не перегружаю голову мелочами, — заявлял он безапелляционно учителю. И педагоги, даже опытные, теряясь перед таким убедительным доводом, оставляли ученика в покое.
Родители просто боготворили свое чадо. Стоило сыну о чем-нибудь намекнуть им, как тут же все было к его услугам. Даже человеческий скелет украшал его комнату. Им особенно гордился Кесарь.
Скелет ему был ни к чему, но с его появлением Кесарю стало куда спокойней. Тося мимо скелета даже пройти боялась.
— Я и сплю теперь, с головой накрывшись, — ужасалась она. — Все мне кажется, что мертвец задушит.
Кесарь не скрывал, что учиться ему неинтересно, что на уроках он скучает. Иной раз, вместо того чтобы слушать урок, он читал какую-нибудь книгу. Учитель запротестует. А Кесарь свое:
— Я это уже давно знаю.
Учитель умолкает. А если начинает стыдить, Кесарь и вообще к нему на урок не явится.
Сегодня Кесарь был дома. По расписанию у него должно было быть пять уроков. Русский и историю он знал наперед — стоило ли из-за них тащиться в школу! На урок географии он не пошел потому, что с географичкой был не в ладах. А труд и пение не считал за предметы. Кесарь лежал на кушетке, положив обе ноги на стол, и читал книгу про путешествие по Африке. Он любил новинки, насыщенные экзотикой, и папаша прямо-таки с ног сбивался, добывая сыну чтиво по вкусу.
Покой Кесаря нарушила Тося.
— Там пришли какие-то. Что им сказать? — крикнула она через трое дверей.
Кесарь никогда не торопился с ответом. Пришли какие-то... Принимать, разговаривать... О чем разговаривать? Все это скучно, люди такие нудные — просто ужас!
— Сказать, что никого нет дома? — кричала Тося так, что, конечно, слышали те, кто стоял в прихожей.
— Вот питекантроп еще! — буркнул Кесарь. — Скажи, что сейчас.
И неохотно стал одеваться. Натянул на костлявые, кривые в коленях ноги узенькие штаны, взял было в руки рубашку, но потом небрежно бросил ее в стоявший долгое время без воды аквариум — была охота надевать рубашку, когда на плечах шелковая майка. Лениво зашлепал в прихожую.
Там с виноватыми физиономиями стояли Фред Квач и Миколка Курило.
— Мы к тебе, Кир, по делу, — первым заговорил Фред. — Выручай, брат.
Слово «выручай» всегда действовало на Кесаря магически. Возможно, от отца унаследовал такое отношение к этому слову Кесарь. Ведь Кир-Кириковичу-старшему тоже все время приходилось «выручать». К нему шли все, а особенно те, кому не без оснований угрожала тюряга, и откровенно просили: «Выручай, брат Кир-Кирикович».
— Вы из школы? — все же осведомился Кесарь.
— Накивали пятками... — ответил в тон ему Фред.
Если еще к чему-то и сохранилось у Кесаря любопытство, так это к сенсационным новостям и открытому нарушению привычного порядка вещей. Ученику «накивать пятками» из школы было не так-то просто, и Кесарь сразу согнал с глаз сонливость, а с лица безразличие и, широко распахнув дверь, сказал: