Японскую сторону представлял генерал-майор Сузино Ивао, прибывший с группой офицеров своего штаба. Он имел должным образом оформленные полномочия на подписание условий о капитуляции (с нашей стороны я поручил подписать их командиру десанта генерал-майору П. И. Дьякову). Японцы пытались затянуть переговоры под предлогом плохого знания русского языка и якобы неясности для их переводчика отдельных выражений в том документе, который им надлежало подписать. Но, по существу, у них не было выбора: либо подпишут, либо разделят участь тех японских войск, которые к тому времени уже были полностью разгромлены в Маньчжурии, Северной Корее, на Южном Сахалине. Чтобы прекратить эту недостойную игру противника, я поставил перед японским генералом вопрос ребром.
— Готовы ли, — спросил я его, — представители японских войск подписать условия капитуляции, сложить оружие и сдаться в плен?
Японский переводчик передал своему начальнику мои слова, но тот делает вид, что до него не доходит их суть. Переспрашивает, пожимает плечами, как-то странно оглядывается по сторонам, словно ищет помощи и поддержки у своих офицеров. Лицо надменное и непроницаемое. Надо было прекратить это кривляние, и по моему знаку полковник Алентьсв выдвинул вперед одного из лучших наших знатоков японского языка, инструктора политотдела лейтенанта Бориса Кремянского. Он на чистейшем японском языке повторяет мой вопрос Сузино Ивао и спрашивает его, что тому непонятно в тексте условий о капитуляции или в заданном вопросе.
Глава японских парламентеров стал объяснять, что не может лично принять окончательное решение и должен согласовать свой ответ и получить дополнительные инструкции от своего командующего генерал-лейтенанта Цуцуми Фусаки. Надо было выбить у противника и этот лживый довод, и я попросил нашего переводчика передать японцам мое требование: либо они принимают условия капитуляции, либо я приказываю нашим войскам открыть по ним сокрушительный огонь из всех видов оружия и одновременно используя для удара по их позициям вес силы нашей авиации. Видимо, японский переводчик сумел бегло передать своему генералу, о чем я веду речь с лейтенантом Кремянским, и тот быстро уловил ее смысл, потому что буквально в следующий момент с лица японского генерала сошла маска непроницаемости и надменности, и он вдруг торопливо и растерянно произнес:
— Да-да, согласны. После этого состоялось подписание условий капитуляции 91-й японской пехотной дивизии, оборонявшей острова Шумшу, Парамушир и Онекотан. Японская сторона была ознакомлена с планом пленения японских гарнизонов, составленным моим штабом на основании только что подписанного документа. Тогда же 128-я авиадивизия получила задачу: перебазировать утром 20 августа один полк на тот аэродром на Шумшу, который мы не бомбили. Петропавловская военно-морская база должна была в этот же день перевести часть своих кораблей в бухту Катаока. Японское командование согласилось способствовать этому и, в частности, выделить для проводки наших кораблей и судов специального лоцмана, который должен был ждать их на подходе к Катаока в определенном месте.
Церемония подписания условий капитуляции завершилась моим строгим напутствием представителям японской стороны:
— Вы свободны. Выполняйте условия капитуляции. В течение дня 19 августа и в ночь па 20 августа наши части и подразделения занимали прежние позиции на линии фронта и готовились к наступлению на Катаока. Одновременно продолжалась интенсивная выгрузка артиллерии, боеприпасов и подача их к переднему краю. К исходу этого дня я отдал приказ войскам о разоружении и пленении 20 августа японских войск па Шумшу, высадке части наших сил в северо-западную зону побережья Парамушира, а также на восточное побережье Онекотана и завершении полного освобождения этих островов к исходу 21 августа. Одновременно были даны указания о сосредоточении в районе мыса Лопатка 7-го отдельного стрелкового батальона и подготовке его к переброске на острова.
В соответствии с условиями капитуляции, 20 августа в 7 часов утра отряд наших кораблей и транспортов с десантниками на борту, во главе с тральщиком «ТЩ-525» направился во Второй Курильский пролив со стороны Охотского моря. Ядро отряда составляли сторожевой корабль «Киров» и минный заградитель «Охотск», военный транспорт «Емельян Пугачев» и гидрографическое судно «Полярный». По разработанному порядку на подходе к проливу их должен был встретить на катере японский лоцман, чтобы провести к военно-морской базе Катаока, минуя возможные минные заграждения и подводные камни на подступах к ней. Однако лоцмана на месте не оказалось. Возглавивший отряд капитан 1 ранга Д. Г. Пономарев, державший свой командный пункт на «Кирове», решил следовать дальше самостоятельно, повысив боеготовность. Кораблям было приказано усилить наблюдения за морем, воздухом, и берегами пролива.