Весной, когда лоскуты снега остались лишь на газонах, а в небе плавали такие же грязно-белые, подтаявшие облака, пришли первые пароходы и в гостинице поселились первые постояльцы, в основном приказчики, закупающие копченую рыбу и консервы. Работы Эльке прибавилось, и поселившегося в гостинице невысокого человека в черном и его широкоплечего секретаря она увидела, только когда ее вызвали к управляющему.
Человек в черном стоял у окна, и лица его Элька разглядеть не могла, зато хорошо рассмотрела секретаря, сидевшего у двери с папкой каких-то бумаг на коленях. У пана управляющего вид был растерянный, а мать, стоявшая тут же, кусала пальцы, и Элька решила, что она, Элька, натворила что-то такое, из-за чего все собрались, и на всякий случай опустила голову и убрала руки под передник.
— Эля Яничкова? — спросил человек в черном скучным голосом.
— Ага, — сказала Элька осторожно.
— Нам доложили, ты утверждаешь, что являешься незаконной дочерью господина герцога.
— Я… это… — прошептала Элька и еще ниже опустила голову.
— Что господин герцог вступил в связь с твоей матерью, Ларисой Яничковой, четырнадцать лет назад, во время первого и единственного посещения целебных источников в вашем населенном пункте.
Элька молчала и только шмыгала носом. Секретарь шуршал бумагами.
— Я не хотела, — сказала Элька так тихо, что едва слышала сама себя, — это я так…
— Ты отдаешь себе отчет, что распространение подобных слухов уголовно наказуемо, а самозванцев мы преследуем по закону? — спросил черный человек.
— Что ж ты меня так позоришь, доча? — Мать тоже шмыгнула носом, точь-в-точь как Элька. — Что ж ты такое людям рассказываешь? Я, пока твой отец был жив, ни на кого и не взглянула.
— Мамка не виновата, — шепотом сказала Элька, — это все я.
— Господин герцог вынужден строго пресекать возможные казусы и карать авантюристов.
— Ага…
— Однако в данном случае господин герцог вынужден признать, — продолжил человек в черном, а секретарь все шуршал бумагами, — что слухи, распространяемые молодой Яничковой, являются правдой. Его светлость действительно, будучи на водах, вступил в связь с Ларисой Яничковой, вследствие чего и появилась на свет упомянутая молодая панна, являющаяся плодом их любви.
— Оп-па! — отчетливо выговорил господин управляющий.
— Да я ни в жизнь!.. — сказала мамка и всхлипнула.
Пан управляющий гостиницей стоял, открыв рот и вытаращив глаза, и вид имел глупый.
— Никогда я не имела никаких дел с господином герцогом, — зачастила мамка, — это какая-то ошибка, сударь, клянусь вам, девка моя от Йонаса, рыбака, который был мне законным мужем и потонул десять лет назад, это все знают…
— В присутствии пана управляющего, — сказал черный человек, — и с его разрешения мы осмотрели комнаты, где проживает упомянутая Лариса Яничкова, и среди ее вещей на дне платяного шкафа было обнаружено вот это. — Он кивнул секретарю, и тот, порывшись в портфеле, извлек серебряный кубок в виде головы оленя. Кубок холодно отсвечивал под падающими из окна холодными лучами солнца.
— Ох! — сказала Элька.
— Лариса Яничкова, вы узнаете этот кубок?
— Ну… да, — сказала Элькина мама, — это господина герцога была чашка. Он из нее воду пил из фонтанчика.
— Поскольку кубок был найден среди ваших личных вещей, есть две возможности. Первая: он был вами украден, в связи с чем немедленно возбуждается уголовное дело о хищении вами ценного имущества, а вас до окончания расследования препровождают в место заключения. Вторая: кубок и впрямь презентован вам его светлостью в память о ночи любви, приведшей к появлению на свет присутствующей здесь девицы Яничковой.
— Нет, — мать опять стала кусать пальцы, — ох…
— Решать вам. Я понимаю, — черный человек наклонился, и голос его стал мягким, доверительным, — вы благородно, как и подобает избраннице его светлости, хранили тайну, защищая имя его светлости от пересудов. Однако больше вам нет нужды таиться, его светлость признал вашу связь и готов признать плод этой связи.
— Но… — сказала мать, красная до ушей. — Я… да…
— Мамка! — воскликнула Элька, не веря своим ушам.
Но мать не смотрела на нее. Она смотрела в пол, и глаза ее переполнились слезами.
— Поскольку мы получили столь весомое подтверждение этой давней связи, мы готовы исполнить приказ его светлости препроводить Яничкову-младшую в столицу.
Элька молчала, раскрыв рот. Значит, у мамки и правда была любовь с господином герцогом! Она, Элька, всегда это знала. И она едет в столицу… вместе с этим неприятным господином, ну ладно. И герцог признал ее своей дочерью! Старшей дочерью, потому как с мамкой он встретился еще до свадьбы с госпожой ее светлостью.