Каждый день я встречаю утро за чашкой кофе в удобном кресле, доставшемся нам в наследство от свекрови. Молитвы и чтение Библии помогают мне начать день. Однако пару месяцев назад я обнаружила, что завела еще один обязательный утренний ритуал: я начала ворчать.
Мое кресло смотрит на окно гостиной, под которым стоит диван. Старый, потрепанный и грязный диван синего цвета. Подходящий к нему стул также находится не в лучшем состоянии. Каждое утро я оценивала жалкий вид этих двух предметов, а затем перескакивала мыслями дальше, на кухню. Кухонные стол и стулья тоже были не первой свежести.
– Нам нужна новая мебель, – жаловалась я. – Я даже гостей не могу пригласить, до чего мне неловко.
Я знала, что мы не можем позволить себе покупку новой мебели. Поэтому мне оставалось только бесконечно переставлять старую и прибираться. Заметит ли кто-нибудь маленький след от сигареты на диване, зашитую дырку на спинке синего кресла, потертости на подушках кухонных стульев? Вдруг кто-то подумает, что я плохая хозяйка?
Мой муж Аллен каждый раз реагировал на упреки примерно одинаково, но однажды я заметила в его глазах что-то новое. Неужели он признал поражение?
Вообще-то я не привыкла жаловаться, и мне вовсе не хотелось становиться брюзгой. Аллен был трудолюбивым человеком, который совсем недавно вышел на пенсию. Мои доходы от писательской и ораторской деятельности тоже нельзя назвать высокими. А все накопленные деньги мы оба с огромным удовольствием тратили на путешествия.
И все же Аллен принимал мои жалобы на свой счет. «Я делаю все, что в моих силах», – говорил он. Это было правдой. Он ухаживал за садом, подстригал газон, подрезал деревья и бесконечно что-то подкрашивал. Однако почему-то не мог понять, что все, что находится внутри дома, имеет такую же ценность. Может, мнение соседей интересует его гораздо больше, чем мои жалобы?
Однажды утром я снова сидела в старом кресле, держа на коленях раскрытую Библию. Один стих особенно привлек меня. «Я научился довольствоваться тем, что у меня уже есть», – писал апостол Павел. Что ж, похоже, он узнал главный секрет: как жить в достатке и одновременно не иметь практически ничего.
У меня случилось нечто вроде озарения. Неужели я позволю недовольству украсть у меня радость и повлиять на мой брак? «Прости, что я стала такой брюзгой, – начала извиняться я перед Богом, – спасибо тебе за все хорошее, что ты мне дал. Если бы не Аллен, я могла бы жить в коробке».
В тот день я поклялась довольствоваться тем, что у меня уже есть, как апостол Павел. Какое это облегчение – поделиться с Богом своими желаниями, но при этом оставить все как есть!
Я завела новый ритуал. Теперь каждый раз, когда у меня вновь возникает желание пожаловаться на жизнь, я начинаю благодарить Бога за все, что у меня уже есть. Иногда также бывает весьма полезно вспомнить о людях, которые все бы отдали, чтобы получить мою старую мебель.
Спустя пару месяцев после того, как я перестала жаловаться, умер мой отец, и что же я унаследовала от него? Его практически новый диван, который идеально подходил для нашей гостиной, и дубовый стол со стульями, прекрасно вписавшийся в нашу кухню!
Кресло и шторы мы купили на распродаже в «черную пятницу», а старую мебель отдали двум нуждающимся семьям.
Я больше не брюзга, и у меня есть мой диван! Я буду продолжать быть благодарной за все, что дал или не дал мне Бог. В умении быть довольной определенно есть свои плюсы.
Алисия Розен
Самая счастливая девочка на свете
Матери всю жизнь носят с собой ключи от наших душ.
Моя мама обожает делать все по расписанию. Вот и в тот вечер она, как обычно, отправила меня спать ровно в половине десятого, однако вместо того, чтобы и самой готовиться ко сну, осталась сидеть в гостиной. Я так и не услышала дребезжащего голоса ведущего теленовостей и привычного журчания воды из кухонного крана. Какое важное дело может заставить мою маму пренебречь установленным распорядком?
Я потихоньку вернулась в гостиную и увидела, что она делает какие-то наброски, сгорбившись под единственной лампой. Однако, заметив меня, мама закрыла страницу руками и приказала мне отправляться назад в постель. В моей душе поднялась буря негодования. Разве я не умоляла ее купить мне пастель? А что насчет того цветного картона, в котором она мне отказала неделю назад? И вот сейчас она сама рисует в блокноте, который должен стоить по меньшей мере как цветной картон. «Это нечестно!» – бросила я и старалась топать ногами как можно громче по дороге в спальню.