— Да ведь она околдовала его! — в отчаяньи воскликнула Нелли. — Ее нужно посадить на цепь! В железную клетку! И держать под замком!..
— Ах, какие фантазии! — насмешливо ответила Курица. — Птицу Счастья и на цепь!
— Самозванка! — сказала ей Коза. — Чудище в перьях!
— Ах, вот вы как?! — спрятала улыбку Авис Беатитудо. Ее глаза недобро глядели на всех. — Уж вас я заставлю пострадать!.. Уж вы у меня пому-чаетесь!.. Уж вы узнаете, что есть лихо!..
— Давай, ступай отсюда! — нахмурилась бабушка Божена. — Не мешай людям быть счастливыми! Кыш, кыш!
— Уйду-уйду, старуха! Больно много чести оставаться здесь. Ты лучше ответь: разве справедливо быть счастьем для каждого? Спасать голодающего, соединять несчастных влюбленных?.. — она грубо хихикнула. — Чем заплатит бедняк за мое добро? Добрым словом? — Она рассмеялась. — Так нужно оно мне, чтоб вы знали, как козе крылья!.. А счастливчик ничего не пожалеет! Привыкший к счастью — с неохотой с ним расстается. Так что я буду Птицей Удачи только для счастливчиков! Только им стану приносить славу и почет! Только для них множить богатство и покупать любовь! Птица Удачи — вот мое настоящее имя!
— Пошла вон! — прикрикнула на неё в третий раз бабушка Божена.
— Что, не нравится?! — радостно воскликнула Птица и взяла Тофера за руку. — Пойдем, мой художник!
Нелли бросилась между ними:
— Он не пойдет с тобой!
— Это почему же? — с любопытством уставилась на неё Птица. Ее, казалось, начинало забавлять происходящее.
— Ему нужно начать все сначала, — ответила девушка.
— Ой, не могу! — завизжала Курица, топая от хохота ногами. — Чтобы опять голодать и ходить в протертых брюках?! — Она дернула Тофера за руку. — Скажи, мой мастер, ты хотел бы ходить в протертых брюках?!
— Да, хотел бы! — ответила за него Нелли.
— А ты хотела бы, чтобы его снова посадили в черную лечебницу из-за дурацких фантазий?! А?!
— Из-за прекрасных фантазий! — чуть не плакала Нелли.
Авис Беатитудо презрительно фыркнула:
— Может быть, ты имеешь в виду себя, прекрасная фантазия?! А-ну, прочь с дороги, летающая дурочка! — И потянула Тофера к выходу.
Он послушно поплелся за ней, не сопротивляясь, лишь у самой двери, словно опомнившись, замедлил шаг и мучительно произнес, глядя в глаза Нелли:
— Я не хочу начинать все сначала… Я и сейчас крепко держу кисть в руке!
— Тогда отчего не ожила до сих пор ни одна твоя реклама, сынок? спросила бабушка Божена.
— Глупый вопрос! — буркнула Птица.
— А я отвечу, — сказала зеленщица, не глядя на нее. — Твоя кисть позабыла Законы Волшебства.
— Тю-тю-тю!.. — захлопала крыльями Курица. — Какое ж это чудо: летающая коза?! Пририсуйте крылья самовару или табуретке — и что будет с миром?!..
Она подтолкнула художника к выходу:
— Довольно ему парить в небесах! Не мальчишка! Я вот, на что — Птица, а понимаю, как это важно: твердо ходить по земле! Пойдем, Тофи! Нас ждет работа. К тому ж я проголодалась, — она алчно воззрилась на Козу. — У меня такой аппетит, что я готова сожрать эту летающую козлятину! — Она хрипло захохотала. — Пардон, шучу!
— Постой, Крис!.. — беспомощно позвала его Нелли.
— Поздно! — произнесла с торжеством Курица. — Твой Крис — там, на картине!.. — И вышибла ногой дверь. — Честь имеем! Вперед, Тофер! За мной, творец!
Она обернулась, что есть силы дунула — и задула все свечи, горевшие на столе.
ПТИЦА УДАЧИ
Королевскую комиссию ждали со дня на день.
Дворец Счастья имени мэра Клариссы был выстроен на целых два часа раньше срока.
Правда, пришлось пожертвовать городским рынком, который занимал достойное Дворца место в центре города. Два бульдозера справились с рынком за один день. Конечно, вопросы с продовольствием резко обострились. Пришлось срочно переоборудовать под рынок парк с качелями. Кроме рынка снесли полулицы старинных построек, чтобы Дворец стоял на просторе площади. Архитектор города пробовал было возразить администрации, говорил о редчайшей красоте древних зданий, и говорил настойчиво.
— Безумный романтик! — сказал о нем секретарь Филимон, и архитектора отправили подлечить нервы в лечебницу доктора Филина.
Днем и ночью не спали студенты университета и гвардейцы гарнизона. Занятия в университете были отменены на неопределенный срок, а воинская служба была продлена на целых полгода.
Уже начались отделочные работы — расписывались потолки, шелком затягивались стены, подвешивались люстры, укладывался узорчатый паркет. Ровно тысяча мастеров работали без перерыва на обед и сон. Работа называлась сверхсрочной.