Балкон, на котором должна была появиться сама Птица, был украшен гирляндами из бумажных цветов, а всю площадь полили дорогими духами.
Все с нетерпеньем ожидали начала праздника. Главный Королевский Зоолог бормотал одно и то же:
— Открытие Дворца — это просто открытие! Дворцовый переворот в зоологии! Я потрясен!
Ассистентка Зоолога с раскрытым блокнотом стояла рядом и фиксировала буквально каждое слово, вылетавшее из уст уважаемой и почитаемой личности. На словах «дворцовый переворот» Инспектор всякий раз грозно смотрел на Зоолога и зловеще шептал Ассистентке:
— Про это — не надо.
Филимон с трудом протиснулся сквозь толпу горожан и встал рядом с Инспектором, бросая иногда взгляды на столичную девицу.
Наконец по толпе пробежал долгожданный радостный гул: оркестранты взяли в руки свои инструменты. Звонкой медью грохнули трубы, ударили тарелки, застучал барабан. Хор, стоящий под балконом, раскрыл свой коллективный рот:
— Ура-а-а!.. — подхватили все горожане на площади.
На балконе появилась Авис Беатитудо.
— Ура-а-а! Ура-а! Ура!
— Чьи стихи? — поинтересовался Инспектор у Клариссы.
— Что?! Не слышу!.. — прокричала она в ответ.
Тарелки ударили ещё звонче, ещё громче забухал барабан.
— Ура-а-а!.. — вновь подхватили горожане.
Птица посылала всем воздушные поцелуи.
— Я спрашиваю: чьи это стихи?! — сурово прокричал Инспектор Клариссе прямо в ухо.
— Господина Филимона! — прокричала она тоже на ухо Инспектору.
— Очень смелые! — недовольно крикнул он ей.
— Господин Филимон — смелый человек!
Королевский Зоолог с восхищеньем взирал на Птицу Счастья.
— Неужели говорящая?!.. — спросил он у Клариссы.
Она поняла его только по жестам и радостно закивала.
Зоолог поднял вверх большой палец! Ассистентка тут же вписала в блокнот эмоции профессора. А Филимон под руки повел его и Клариссу к ленте открытия.
Самая красивая школьница города подала на подносе две пары ножниц, Филимон протянул их Зоологу и Клариссе. Оркестр грянул туш, и шелковая лента перед Дворцом была разрезана.
Всем, кому обещали, стали раздавать по одному бесплатному перу в руки, причем двое калек трижды отстояли очередь, тут же продали свои шесть перьев по золотому за штуку и купили на все деньги ящик с вином. Остальным горожанам — не убогим, в этот торжественный день счастливые перья продавали. Но, конечно, со скидкой. В общем, было весело.
А столичные гости тем временем направились во Дворец, чтобы поближе познакомиться с Птицей Удачи. Горожан туда временно не пускали гвардейцы.
Филимон вел Королевскую экспедицию по широкой лестнице, покрытой ковром с изображенными на нем цыплятами. Повсюду на стенах висели картины лучших художников города, на которых были сплошь счастливые лица. Под каждой картиной висела табличка с почти одним и тем же названием: «Счастливое детство», «Счастливая юность», «Счастливое материнство», «Счастливая семья» и «Счастливая старость».
— Очень красиво! — восхищались гости.
Гостей ввели в Главный Зал.
Здесь по замыслу Клариссы должно было проходить самое торжественное мероприятие города: Посвящение в Удачливые и Безмерно Счастливые. Из всех углов зала золоченые крылья вентиляторов гнали в центр ветер удачи. Пахло курятником.
В центре Зала в Золотом Гнезде сидела сама Авис Беатитудо. Устав от торжеств, она спала — овеваемая счастьем, разукрашенная в пух и прах, разнаряженная лентами и позументами — и на редкость тихо похрапывала.
— Разбудите же ее! — яростно зашипела Филимону Кларисса. — Какой скандал!
Филимон направился было к Птице, но Королевский Зоолог его остановил:
— Не надо! Я хочу полюбоваться ею в сонном состоянии.
Он несколько раз обошел Золотое Гнездо, бормоча в совершеннейшем восторге:
— Чудо! Просто чудо!..
— Не все же чудеса для столицы, — с кокетливым укором произнесла Кларисса, набивая трубку табаком. — Оставьте что-нибудь и провинции!