— Именно об этом я и хотел поговорить с вами. Королевское Зоологическое Общество хорошо заплатит вашему городу за эту птицу.
— И не просите!.. — запротестовала Кларисса.
— Мы подарим вам взамен целый зоопарк самых редкостных экземпляров! продолжал горячо уговаривать её ученый. — Подумайте хорошенько, госпожа Кларисса! За одну птицу — вся фауна Земли!..
— Меня продать?!.. — раскрыла вдруг глаза Авис Беатитудо. — Ах, ты, ученая тетеря!
Инспектор вытаращил на неё изумленные глаза, у Ассистентки выпало из рук перо, а Зоолог, пропустив мимо ушей оскорбление, даже подпрыгнул от восторга:
— Она говорит!.. Уникально! Восхитительно! О, какой экземпляр! — и обратился к Ассистентке: — Инструмент!..
Та протянула ему складной метр, и профессор направился к Птице.
— Может, лучше чуть попозже… — шепнул ему Филимон, весь напрягшись от волнения. — Она сейчас очень раздражена.
— Полноте, господин секретарь! — беспечно махнул рукой ученый. — Я входил в клетку тигра и крокодила, и они были со мной, как шелковые!
— Я не шелковая, болван! — прохрипела с гневом Авис. — Я — Железная!.. — И громко захлопала металлическими крыльями.
Стекла на окнах затрещали.
— Осторожней! — крикнула в испуге Кларисса. — Берегитесь!
Птица поднялась во весь рост. За эти полчаса она стала ещё огромнее, словно росла не по дням, не по часам, а по минутам. Ее куриная голова в железном панцире уже упиралась в потолок зала, глаза налились кровью, она выпустила когти, напоминающие лезвия ножей, и мерзкий скрежещущий клекот разнесся по всему Дворцу:
— Меня?!!.. Измерить?!!!..
Все прикрыли руками уши.
— Я тебе не крокодил, плюгавый старикашка!.. И не какая-то там зоопарковская кошка в полоску!.. Я — Авис Беатитудо!.. Единственная и неповторимая! Понял?!
Дело принимало скверный оборот. Филимон выскочил на балкон, чтобы кликнуть гвардейцев, но протяжный вопль Ассистентки Зоолога тут же вернул его в зал. То, что он увидел, заставило и похолодеть, и содрогнуться: на полу зала валялись только шляпа и башмак Инспектора Тайной Канцелярии, а в клюве у Железной Курицы барахтались исчезающие ноги Королевского Зоолога. Ассистентка вопила, записывая:
— Если я погибну, — спасите блокнот!
Филимон схватил онемевшую от страха Клариссу за руку, и они бросились вон из зала. Лишь в дверях, на миг оглянувшись, чтобы крикнуть Ассистентке: «Беги, дура!» — он увидел, как и её сгребла в горсть мерзкая железная лапа.
— За Тофером! — крикнула в истерике Кларисса Филимону. — Только он ещё может что-либо сделать! Только он!
Статуи птиц, стоящие там и тут, вдруг дернулись и опрокинулись, разлетелись на десятки кусков; закачались из стороны в сторону полотна от «Счастливого детства» до «Счастливой старости». Это Авис топала ногами. Дворец содрогался и трещал под её мощное кудахтанье.
ГОРОД В ОПАСНОСТИ
Еще полчаса назад Тофер твердо решил не ходить на открытие Дворца. «Что я там забыл?.. — думал он. — Железную Курицу, которую ненавижу? Клариссу, которую не уважаю? Или Филимона, которого боюсь столько лет?..»
Хотя он сам играл в их нечестную игру, принужден был принимать в ней участие, — веселиться вместе с ними ему было противно.
Он отказался вести под узцы белого коня, сославшись на то, что не достоин такой чести.
Проводив взглядом из окна Филимона и Авис Беатитудо с гвардией, он плотно закрыл окно и, отойдя вглубь мастерской, вдруг вспомнил слова зеленщицы, сказанные ему с грустью и сожалением:
— Ты хочешь знать, Крис, отчего не ожила ни одна реклама? Оттого, что твоя кисть забыла Законы Волшебства!
— Неправда! — сказал сам себе Тофер. — Я просто ужасно устал…
Он поставил на мольберт свежий холст, сел в кресло и стал думать о Нелли. Так и заснул в кресле. И приснился ему сон, что написал он портрет Нелли.
— Ну-ка, оживи! — сказал он портрету. — Отделись от холста!.. Здесь невысоко! Ну! Спрыгивай!..
И как будто ответил ему знакомый голос:
— Не буду!..
— Это сказала… ты?! — как будто спросил он её.
— Я, — ответила вторая Нелли.
— Какое счастье! — выдохнул от радости Тофер во сне. — Выходит, я ничего не позабыл!.. Только зачем ты сказала: «Не буду»?
— Одна Нелли уже есть. Какой смысл жить другой? — ответил во сне портрет.
— Какой смысл? — во сне усмехнулся он. — А может, я хочу, чтобы не одна, а сто… тысяча Нелли жили в этом городе?!
— Но зачем? — недоуменно спросила приснившаяся девушка с портрета.