— Вы хотите сказать, что эта Птица существует в природе?!.. усмехнулась Кларисса.
— Конечно!
— Как и летающая коза?
— И коза тоже! — выкрикнул секретарь.
— Хватит! — стукнула кулаком по столу Кларисса.
— Да вот же она, вот! — и обрадованный Филимон бросился к окну.
Кларисса повернула голову.
В небе над мэрией пролетала Коза.
— Значит, это… правда?.. — пролепетала Кларисса.
— Как и Птица Счастья, ух-ух, ваша милость!
— Выходит, у нас — самый счастливый город на свете! — воскликнула Кларисса и окуталась дымом из трубки.
— Выходит, что так! — согласился секретарь.
— Но в таком случае, — растерянным голосом сказала она, — это пахнет… политикой!..
— Ух-ух, не понял, — чуть растерялся Филимон.
Кларисса раздраженно посмотрела на него:
— У вас что, одышка?
— Привычка, ваша милость. Не обращайте, ух-ух, внимания!
— Я говорю: что кто-то, а лучше сказать — некто — отобрал у мэра право делать людей счастливей, чем они есть! Понимаете?! Это называется политической провокацией!
— Ну, что вы, ваша милость! — таинственно улыбнулся секретарь. — Разве можно сравнить какую-то Птицу с вашими грандиозными замыслами?!
— Прекратите сейчас же! — негодующе сказала Кларисса. — Я вас уже предупреждала: я воспринимаю только критику! Браните меня!
— Но для чего? — вновь вытаращил глаза Филимон.
— Для встряски, милейший! Во мне спят адские силы! И я хочу отдать их все для процветания нашего города!.. — Она вытряхнула табак из погасшей трубки в хрустальную пепельницу. — Кстати, где вы видели эту Птицу?
— У чучельника Марка.
— Так она что, неживая? — разочарованно удивилась Кларисса.
— Самая что ни на есть живая! Он поймал её неделю назад и продает счастливые перья.
— Ах, вот оно что! — недовольно сказала Кларисса.
— Вам не о чем беспокоиться, — поспешил успокоить мэра секретарь. Перья стоят дорого, да и за неделю всех не осчастливишь. Тут важен сам факт пребывания Птицы в нашем городе! Об этом я и, ух-ух, попытался написать…
Кларисса встала из-за стола и прошлась по кабинету.
— А вы в чем-то правы, господин Филимон. — Она выглянула в окно и посмотрела на небо. — Эта Птица действительно сможет нам принести богатство и славу.
— Еще бы!
— Вот только как бы достойно запечатлеть её пребывание в нашем городе! Ваш чучельник не вызывает у меня доверия. А если отнять у него?
— Нельзя! — решительно сказал Филимон. — На сегодняшний день, эта Птица — его собственность!
— Что же делать? — спросила Кларисса. — Думайте, думайте, господин секретарь!..
— Дворец Счастья! А в нем — та самая Птица!
— Целый Дворец?! — удивленно спросила она. — А что!.. В этом что-то есть… Но на какие деньги?
— Повысим налоги, соберем пошлины, откроем обязательнодобровольный Фонд для Дворца счастья имени мэра, ух-ух, Клариссы! Ой, простите!
— Послушайте, господин секретарь, — сказала она, уже улыбаясь. — Вы невозможный льстец! Я устала от вашей бесконечной лести!
— Но, ваша милость! — неожиданно негодующе вскричал Филимон тонким голосом. — Что же вы все о себе да о себе, ух-ух, печетесь?! О потомках бы, ух-ух, подумали! Чтобы через 100, нет, через 300 лет благодарные потомки с восторгом вспоминали бы «Время Клариссы», при котором все были, ух-ух, как счастливы!.. — разошелся он. — А вы все на себя оглядываетесь! Ах-ах, что скажут! Как бы чего не вышло! Вон наши соседи свой городишко в Мэргород переименовали! И справедливо, ух-ух! Своих мэров ценить надо! — Он перевел дух и замолчал, преданно моргая выпученными глазами.
Кларисса с восторгом смотрела на секретаря:
— Ну… если ради потомков, — неуверенно изрекла она.
— Исключительно ради них, сердечных! — тут же подтвердил Филимон.
— А успеете?.. Экспедиция прибудет сразу после Съезда Ихтиологов.
— Управимся, — ответил он привычным деловым тоном. — Не впервой! Подключим студентов университета, солдат гарнизона! Раз Филимон сказал, ух-ух, — все будет в порядке! Оборудуем под Дворец городской Музей Боевой Славы. Зачем городу Музей?
— А что же чучельник? — спросила Кларисса.
— А мы его назначим Главным Хранителем Птицы! Так что — как бы не помер, ух-ух, от радости!
Через десять минут первый экипаж города покатил к мастерской Марка.
БАБУШКА БОЖЕНА
Выбежав из дому вне себя, Нелли тут же свернула в переулок. Она слышала за спиной отчаянный голос отца, но упрямо шла вперед. Солнце припекало сильнее, зонтик Нелли забыла, хотелось пить, туго набитый саквояж оттягивал руку, и настроение было безнадежным, хоть в столицу возвращайся.