Навстречу ей прямо по мостовой пожилая женщина толкала впереди себя тележку с пустыми корзинами — видимо, возвращалась с Городского рынка.
Колеса у тележки были несмазаны, и каждое, подпрыгивая на булыжниках, скрипело по-своему: первое — свистело, второе — ойкало, третье — икало, а четвертое — даже пробовало что-то напевать.
Вдруг раздался близкий цокот копыт: из-за угла выкатил экипаж, женщина с тележкой и подумать не успела: экипаж стукнул своим огромным колесом маленькую тележку, перевернул её, кони понеслись дальше, вывалившиеся на мостовую корзины покатились по переулку.
— Вас не ушибло?! — крикнула Нелли, подбегая к женщине.
— Пронесло, — ответила та, неловко пытаясь поставить тележку на колеса.
— Давайте помогу, — предложила девушка и, бросив саквояж на землю, сама быстро перевернула тележку.
— Спасибо тебе! — сказала женщина.
— Не за что! — отмахнулась Нелли и кинулась собирать убежавшие корзины. — Вот бесстыдники! Так и убить можно! — Она поставила корзины на тележку. — Это чей же экипаж?..
— Нового мэра, — ответила женщина. — Хуже, когда бы шла на рынок. А теперь — невелики убытки: подумаешь! — две смятые корзины!
— Все равно бесстыдники! — убежденно ответила Нелли.
— А ты, видно, не отсюда? Может, негде остановиться? — спросила женщина.
— Отсюда! — честно призналась Нелли и тут же соврала: — То есть, нет… Пригласили тут одни погостить, а сами укатили на свадьбу. — Ей не хотелось посвящать незнакомку в свои семейные дела.
Она подняла саквояж и собралась было идти дальше.
— Едем ко мне! — не задумываясь, предложила женщина.
— Поехали! — так же без колебаний согласилась Нелли и только спросила: — Это куда?
— В Сосновый Хутор. Недалеко отсюда… Тебя как зовут?
— Нелли… — она решила больше не врать.
— А меня — бабушка Божена. Для одних я — зеленщица, а для лекарей да аптекарей — профессор по травам!.. Любую болезнь излечу! Клади свой саквояж в тележку!
И они тронулись в путь.
Сосновый Хутор и вправду был недалеко: сразу же за лугом по дороге через рощу за озером.
Они разговорились. Нелли стала рассказывать травнице о столице, о пансионе, где она проучилась целых восемь лет, о его нравах, об уроках бальных танцев и рисования, математики и умения правильно вести себя в любом обществе.
Нелли узнавала эти пригородные места и этот сосновый лес, куда она бегала за шишками, чтобы позолотить их к празднику, и эту речку, которую можно было во многих местах просто перепрыгнуть.
Дом бабушки Божены, обнесенный покосившейся оградой, появился сразу за пригорком. Подойдя к дому, хозяйка распахнула незапертые воротца и вкатила тележку в небольшой аккуратный двор. А двор был весь в цветах, и цветы были совершенно невиданные, а за домом зеленел огород, и овощи были совершенно обычные.
— Входи! — сказала бабушка Божена.
И они вошли в дом.
Дом был как дом, похожий только на себя и одновременно на все дома в городе, только окна хуторского дома были маленькие, а в городе — большие, стены здесь были бревенчатые, а в городе — штукатуренные; мебель была древняя, прочная, простая, и не было ни одной лишней вещи. Разве только картины на стенах. Странные были картины.
Странное в них было то, что не хватало самого главного: небо, поля, лес, шляпа, кресло — все это было, а вот главных персонажей будто кто-то снял с холста, и осталось пустое место, контур…
Нелли поставила саквояж на пол и перевела удивленный взгляд на бабушку Божену, которая уже сновала между столом и печкой, суетясь с обедом.
— Ступай мыть руки, — сказала та, но завидев вопрос в глазах девушки, пояснила: — Жил у нас тут давно один художник Кристофер. Мы его Крисом звали. Рисовал то, чего не бывает на свете!.. Для тупиц, может, был и «с приветом», — усмехнулась бабушка Божена, — а для нас с мужем — веселый выдумщик!.. Рисовал сплошные чудеса! То — елку с яблоками вместо шишек, а то — девчонку, летящую по небу. Руки в стороны, летит, словно ангел!.. И хохочет!.. А ещё летающую козу!
— Какие ж это выдумки, — удивилась Нелли, — если Коза живет в этом городе?!.. Я только сегодня с ней говорила!
— Оттого и живет! — ответила зеленщица. — Его выдумка!.. Руки вымыла? Обед стынет.
Нелли узнала, что Крис написал и много других картин. И все герои, которых он выдумал, невероятным образом оживали. Оживали и исчезали, оставляя на холстах свой лес, свое облако, свой стул или свою крышу — все то, что окружало их.