- Если я погибну, - спасите блокнот!
Филимон схватил онемевшую от страха Клариссу за руку, и они бросились вон из зала. Лишь в дверях, на миг оглянувшись, чтобы крикнуть Ассистентке: "Беги, дура!" - он увидел, как и её сгребла в горсть мерзкая железная лапа.
- За Тофером! - крикнула в истерике Кларисса Филимону. - Только он ещё может что-либо сделать! Только он!
Статуи птиц, стоящие там и тут, вдруг дернулись и опрокинулись, разлетелись на десятки кусков; закачались из стороны в сторону полотна от "Счастливого детства" до "Счастливой старости". Это Авис топала ногами. Дворец содрогался и трещал под её мощное кудахтанье.
ГОРОД В ОПАСНОСТИ
Еще полчаса назад Тофер твердо решил не ходить на открытие Дворца. "Что я там забыл?.. - думал он. - Железную Курицу, которую ненавижу? Клариссу, которую не уважаю? Или Филимона, которого боюсь столько лет?.."
Хотя он сам играл в их нечестную игру, принужден был принимать в ней участие, - веселиться вместе с ними ему было противно.
Он отказался вести под узцы белого коня, сославшись на то, что не достоин такой чести.
Проводив взглядом из окна Филимона и Авис Беатитудо с гвардией, он плотно закрыл окно и, отойдя вглубь мастерской, вдруг вспомнил слова зеленщицы, сказанные ему с грустью и сожалением:
- Ты хочешь знать, Крис, отчего не ожила ни одна реклама? Оттого, что твоя кисть забыла Законы Волшебства!
- Неправда! - сказал сам себе Тофер. - Я просто ужасно устал...
Он поставил на мольберт свежий холст, сел в кресло и стал думать о Нелли. Так и заснул в кресле. И приснился ему сон, что написал он портрет Нелли.
- Ну-ка, оживи! - сказал он портрету. - Отделись от холста!.. Здесь невысоко! Ну! Спрыгивай!..
И как будто ответил ему знакомый голос:
- Не буду!..
- Это сказала... ты?! - как будто спросил он её.
- Я, - ответила вторая Нелли.
- Какое счастье! - выдохнул от радости Тофер во сне. - Выходит, я ничего не позабыл!.. Только зачем ты сказала: "Не буду"?
- Одна Нелли уже есть. Какой смысл жить другой? - ответил во сне портрет.
- Какой смысл? - во сне усмехнулся он. - А может, я хочу, чтобы не одна, а сто... тысяча Нелли жили в этом городе?!
- Но зачем? - недоуменно спросила приснившаяся девушка с портрета.
- Да потому, что хорошего должно быть больше, чем плохого! Если оживешь ты - Филину придется туго. А ведь его не закрасить и не сжечь! Он уже есть! Он живет!
- Глупый! - рассмеялся голос девушки. - Если бы все это было так просто!..
- Проще простого! - заверил её Тофер. - Теперь я знаю, что делать! Каждый день будут сходить с моего холста хорошие люди! Я заселю ими весь город! И Филин улетит отсюда навсегда!..
- Вспомни, как он предлагал тебе то же самое. Он тоже хотел, чтобы ты оживил для города несколько вурдалаков, парочку стройных ведьм и дюжину кривых гномов, что жизнь, дескать, - это борьба Доброго и Злого, поэтому все надо уравновесить...
- Но ведь я отказался! - поспешно ответил Тофер. - Хоть он и был прав: победят те, кого больше!..
- Дело не в количестве! Пиши новые картины! Другие сюжеты! Ты Творец! Ты волен сочинять все, что захочешь! Так - сочиняй! Но только хорошее! Не поддавайся печали! Не окунай мысли в злость! Будь светел, художник!..
И Тофер проснулся.
За окном на площади играл духовой оркестр. Наступил счастливый миг открытия Дворца. Тофер уставился на прямоугольник свежего холста.
На лестнице раздались шаги, и зазвучала знакомая "Охотничья песня":
- Обойдусь без ружья
и в лесу, и в поле:
дерну ниточку я
попадется кролик!
Или жирный фазан,
или куропатка.
В это утро у меня
будет все в порядке!..
Что поймаю я в лесу
все на рынок отнесу!..
Дверь распахнулась, и в мастерскую без стука вошел Марк. Он только что отобедал в харчевне "Хорош Гусь!" и как всегда держался навеселе.
- Ччесть имею, господин... художник! - качнулся Марк и, подойдя к столу, налил из кувшина без спросу стакан вина. Выпив его с жадностью до дна, он плюхнулся в соседнее кресло: - Ага-а!.. И тебе противно смотреть на веселящихся дураков!
Тофер cмолчал.
- А мне противно!.. И на ту тварь, укравшую мои награды, и на горожан, физиономии которых слезливы и слюнявы от умиления и восторга!
- Чего ты хочешь? - спросил его Тофер.
- Ничего! Ни денег, ни славы! - Он приложил палец к губам: - Тсс!.. Только вернуть свое. Мою дочь!
- Она может и не вернуться, Марк.
- Что, никогда?!.. - спросил тот с испугом.
- Может, и никогда!
- Нет! - замахал руками чучельник. - Не сможет! И потом, ведь ты обещал!
- Я переоценил себя, старик! Девчонка поняла, что значит быть "бегущей по небу".
- К черту небо, прости, Господи! - взвился в кресле Марк. - Хотя... он пьяно хихикнул, - может ты и мне подрисуешь крылья?.. Валяй, Тофи! Должна же, наконец, восторжествовать справедливость: всю жизнь возиться с птицами - и не знать, что же такое полет!
- Такие, как ты, не летают! - угрюмо ответил ему Тофер.
- Это почему же? - плаксиво спросил Марк. - Воробью, выходит, можно? И комару - можно? И платяной моли?! Обидно... Господи! - простонал он, обливаясь слезами. - Зачем ты позволил мне поймать Птицу Счастья? Ты же знаешь, что я - азартен, но не зол! Я - птицелов, Господи! Я всегда боялся одиночества! Хоть кто-нибудь - да рядом: птица или собака! В какую историю влез!
- Ты - дикий человек, тебе простительно, - сказал Тофер. - Мне не простится.
Тут за окном раздался страшный грохот и дикое кудахтанье.
- Что это?! - в испуге произнес Марк.
Со звоном распахнулось окно.
Тофер выглянул на площадь.
- Не может быть! - ошеломленно произнес он.
- Что там?! Что?! - подбежал к окну Марк.
- Там... рухнул Дворец, - не веря своим глазам, сказал художник.
- Какой ужас!.. - прошептал вмиг протрезвевший чучельник.
Над городом, огромная, словно туча, металась Авис Беатитудо. Она то взмывала вверх, то со свирепым клекотом падала вниз, вырывая с корнями деревья и срывая с домов крыши.
Дверь мастерской рывком распахнулась. На пороге стоял напуганный Филимон. Его костюм был разорван и в грязи.
- Она взбесилась! - тяжело дышал он. - Она, ух-ух, сожрала всю королевскую экспедицию... Снесла железное яйцо! Разнесла Дворец! Украла дворцовые вентиляторы! Ее носит по небу Ветер Удачи в четыре мотора! Город в опасности!
- На площадь! - поднялся во весь рост Марк. - Старый гвардеец не может сидеть в окопах! За мной, господа!
- Погибнем! - вдруг заныл Филимон. - Чую, ух-ух, что погибнем!.. - Он привалился к дверному косяку, трясущийся и бледный, и выпученные глаза его, казалось, вот-вот выкатятся из глазниц.
- Смелее, господин секретарь! - приободрил его Марк.
- Что мы сможем?.. - лепетал Филимон. - Я видел её острые, как ножи, когти, её шпоры, её железные перья, о них сплющиваются пули!..
- Вперед! - хмуро подтолкнул его Тофер.
- Нет-нет! - дрожащим голосом повторял Филимон, вцепившись в дверную ручку своими пухлыми руками.
Тофер и Марк выбежали на площадь, которую уже с трудом можно было узнать. Словно смерч огромной силы налетел на город, смял, разорвал, перевернул, сокрушил все, что было на его пути - столбы, киоски, крыши домов!
А в небесах грохотала железными крыльями непобедимая Курица.
СРАЖЕНИЕ