К театру я тоже относился довольно прохладно. То, как играли местные актеры, меня совершенно не устраивало. Все эти неестественные жесты, вычурные позы, велеречивая манера изъясняться… Не нужно быть Станиславским, чтобы воскликнуть: «Не верю!». От хорошего спектакля с профессиональными актерами я бы не отказался. Но где было взять и то, и другое? Тут нужно было начинать все буквально с чистого листа, а я не в том возрасте, чтобы в подобные авантюры пускаться.
Впрочем, здание театра в той же Курляндии все-таки строилось. И задумывалось оно как настоящее произведение искусства. Я сам рисовал эскизы залов, используя наброски из собственного дневника, где я увековечил отложившиеся в памяти интерьеры Парижской оперы, Венской оперы и Ла Скала. И нет, это не была дань тщеславию или желанию продемонстрировать величие Курляндии. Это был вклад в будущее, когда за право выступать на этой сцене будут соперничать лучшие театральные труппы мира, а толпы туристов принесут в бюджет страны хорошие деньги.
Если я доживу до окончания эпохальной стройки, то обязательно организую первый фестиваль. Победителям будет вручаться статуэтка Аполлона, а те, кто выиграет данный приз трижды (пусть и не подряд), получат премию Кетлера. Ну а пропиарить ее так, чтобы она стала престижнейшей, будет не сложно. Специалистов данного дела у меня теперь было предостаточно. Настолько, что давно уже существовала практика отправлять их в другие страны, чтобы выпускать там подконтрольные нам газеты.
В Испании, например, наши проекты благополучно действовали уже несколько лет. Две газеты — правительственная и оппозиционная — пользовались немалым спросом. Они придерживались диаметрально противоположных точек зрения практически на все проблемы в стране, остро спорили и привлекали множество читателей. Я запустил это дело еще тогда, когда только планировал подкинуть Людовика XV Филиппу V. И теперь у нас были добровольные поставщики новостей из самых высоких слоев общества.
В результате, я одним из первых узнал о том, что между Филиппом V и Людовиком пробежала кошка. Их отношения и раньше были далеки от сердечных, а после последних событий во Франции и вовсе обострились. Дело в том, что революционеры добрались-таки до самого Филиппа Орлеанского, который все еще провозглашал себя регентом короля. Учитывая, что его величество уже бежал из страны, эта идея была не лучшей.
Филипп Орлеанский тоже пытался бежать. Но сделал это так же бездарно, как и правил. Ему даже столицу не удалось покинуть. По имеющимся у меня сведениям, Филиппа сдали его же слуги. И это уже о многом говорит. Поэтому я совершенно не удивился, когда Филипп оказался под охраной. И еще меньше удивился, когда Англия внезапно выступила с угрозами, что в случае насилия над герцогом Орлеанским оставляет за собой право вмешаться в события. Читай — напасть на более слабого.
Не знаю уж, по дурости Якова III Стюарта была озвучена данная позиция, или наоборот, оказалась хитрым ходом одного из советников английского короля, просчитавшего ситуацию, но во Франции подобная угроза вызвала только новый виток народного негодования. Идея провозгласить республику внезапно обрела всеобщую популярность. На этой почве объединились многие партии и движения, и уже через месяц было объявлено о создании Национального совета, который и должен был принять решение о дальнейшей судьбе Франции и Филиппа II Орлеанского.
— Ну и что они нарешали? — насмешливо поинтересовался я у принесшего данные вести молодого человека.
К сожалению, мой верный секретарь уже покинул этот мир, но заменивший его Эрик справлялся, вроде бы, неплохо. Вот и сейчас он предоставил Якобу полный и довольно интересный отчет. Я присутствовал больше из интереса. Любопытно же, во что выльется вся та каша, которую я заварил! Сын не возражал против моих комментариев и советов — в результате совместных размышлений и споров рождались действительно интересные идеи.
— Национальное собрание объявило, что король Людовик XV низложен, а герцог Орлеанский более не является регентом.
— Толпа низвергает монарха… пример Англии не показал им, что это ничем хорошим не кончается? — вздохнул сын.
— Где содержат герцога? — полюбопытствовал я.
— Ну, поскольку Бастилии уже нет, его поместили в Тампль. Вскоре состоится суд над герцогом. Говорят, революционеры нашли какие-то его бумаги, и окончательно взбесились. На днях мы узнаем более точную информацию.