Там, правда, были свои сложности. Победа австрийских и британских войск против объединенной франко-баварской армии в битве при Бленхейме предотвратила объединение сил Ракоци с французами — союзниками баварцев. И поставила Ференца в незавидную военную и финансовую ситуацию. Ему по-прежнему была необходима большая армия, чтобы удерживать занятые территории, а французская поддержка постепенно уменьшалась. Понятно, что самим повстанцам новые поставки оружия и продовольствия были не по карману.
Поскольку я один не потянул бы нужный объем помощи, пришлось привлекать Петра I. К счастью, он оценил перспективы союза с Венгрией. По-моему, даже прикидывал, стоит ли породниться, узнав, что у Ференца недавно родилась дочь. Сам Петр недавно обзавелся еще одним сыном — Федором, так что о судьбе детей начал думать заранее. Ну, Венгрию еще нужно удержать. Война за испанское наследство не будет бесконечной. Подождем до ее завершения, а там видно будет.
Пользуясь ситуацией, обрабатывал я не только Венгрию, но и Францию. Множество «тайных» обществ было мне в помощь, поскольку довольно просто влиять на умы людей, уверенных в своей исключительности. Моя разведка уже давно имела там надежные связи. Надо же помочь борцам за светлое будущее печатать прокламации, листовки и философские рассуждения о том, «как нам обустроить Францию». Пока недовольство было камерным, но я разжигал огонь понемногу.
Мне не нужен был революционный всплеск сейчас, пока Людовик силен. Эдак он просто передавит самых ярых активистов, и с кем мне потом работать? Причем среди недовольных действительно много было прекраснодушных мечтателей, готовых сражаться за идею. Таких людей нужно беречь, ибо именно они начинают вести народ за собой. Другое дело — к чему все это потом скатывается. На смену романтикам всегда приходят прагматики. Точно так же, как всегда есть те, кто наживается на революциях.
Мда. И ведь не скажешь, что я деньги на пустяки трачу, но все равно жаба душит. Приходится изворачиваться, чтобы зарабатывать. Хорошо хоть, мои механики все-таки осилили изготовление швейной машинки. Делала она всего 300 стежков в минуту, причем только по прямой. Однако это уже был успех. Пошив формы для солдат серьезно ускорился. И после некоторых доделок я планировал организовать первую автоматизированную фабрику. В идеале — я хотел получить швейную машинку Зингера. Но до желаемого результата было работать и работать.
Второй машинкой стала машинка печатная. Молодой изобретатель Генри Миль, которому только недавно стукнуло 22 года, уже дважды отличился. Приехавший по программе поддержки юных талантов, он быстро стал своим в Академии, и представлял интересные проекты по гидротехническим сооружениям. Предложенный им прообраз печатной машинки был далек от идеала, но я примерно представлял куда двигаться. Так что надеялся года через два получить нужный результат.
А еще Генри Миль изобрел, ни много ни мало, каретные рессоры. И одно только это изобретение уже тянуло на учрежденную мною Кетлеровскую премию. Парень был реально талантлив! Не знаю, что ему светило бы в Англии, откуда он уехал, но в Курляндии его изобретениям дали зеленый свет. И я даже довольно жмурился, прикидывая, какую они могут принести прибыль, если их довести до ума.
Курляндия богатела на поставках в Европу — война требовала и оружие, и порох, и обмундирование, и продукты. В Ирландии все тоже было относительно спокойно — мелкие банды, появлявшиеся в округе, я даже не считаю, поскольку с ними велась упорная борьба. Грабеж под лозунгами свободы не находил понимания у простых работяг, которые в кои-то веки начали жить немного лучше. Так что бандитов сдавали свои же ирландцы.
А вот Петр I упустил ситуацию. И недовольство местной зажравшейся и зарвавшейся властью переросло в Астрахани в целое восстание. В результате, в первые же сутки, погибло больше трехсот человек. А затем и вовсе случилось нечто непонятное — среди стрельцов появился самозванец, претендующий на российский трон. Якобы, сын Ивана V, старшего брата царя. Вот это ничего себе! В той версии истории, которую я помнил, ничего подобного не было!
— Могу поспорить, это работа англичан, — раздраженно отбросил я письмо с дурными известиями.
— У меня тоже нет в этом сомнений, ваше высочество, — заметил Генрих. — Победа над Швецией потрясла Европу. Там хоть и заняты своей войной, но внимательно следили за ситуацией.